Психология профессионализма: от мастерства к творчеству

Богоявленская Д.Б.

Психологический институт
Российской академии образования
е-mail: mро-120@mаі1.гu

На примере профессии пилота самолета В.А. Пономаренко в своей типологии отношения человека к труду выделяет три категории: Работники, Специалисты и Профессионалы. Работники – это люди, формально выполняющие свои обязанности. Дифференциация же им понятий «специалист» и «профессионал» задает новую градацию профессионализма путем введения критерия «значимость личности» в само определение данного понятия [2; 11]. Если Специалист обладает высокой квалификацией по своей специальности, то Профессионала, по В.А. Пономаренко, отличает личностная позиция по его миссии: например, для пилота самолета – это сохранение жизни пассажиров, подчас требующее подвига. Выявление В.А. Пономаренко на примере единичной формы труда ее особенных и всеобщих форм позволяет сформулировать родовую сущность человека, такую его миссию в мироздании как познание, ведущее к творчеству.

Классикой исследования профессионализма можно считать работы Е.А. Климова [8; 3, с. 12]. Он рассматривает субъекта труда в ракурсе общественного контекста. Такой подход позволяет автору расценивать профессию для профессионала как образ существования. И это характерно для всех видов труда. Е.А. Климов утверждает, что направленность личности, нахождение ею своего места в жизни идет от осмысления бытия.

На пути к становлению профессионала Е.А. Климов выделяет несколько фаз. Соотнесем эти фазы с типологий В.А. Пономаренко. Фаза Адаптанта скорее соответствует Работнику. Фазы Интернал и Мастер, овладевшие профессией, относятся к типу Специалиста. С Профессионалом можно соотнести фазы Авторитета и Наставника. В силу направленности их личности Е.А. Климов указывает на наличие не ситуативной, а стратегической (надситуативной) активности [8, с. 163]. Поскольку человек, по Е.А. Климову, является саморегулирующейся системой, то он указывает на важные с его точки зрения регуляторы человеческой активности: потребности, идеалы, идейные убеждения, интересы. То есть все, что определяет направленность личности, что обусловливает отображение ею действительности.

Отдельно следует проанализировать понятие «надситуативность». В современной научной литературе надситуативность неправомерно сопоставляется с проявлением творчества как проявлением познавательной (интеллектуальной) активности, «бескорыстного риска», сверхнормативной активности (см. Краткий психологический словарь 1985, с. 11). Столь широкий диапазон определения понятия возможно объяснить попыткой его автора (В.А. Петровского) в своих экспериментах показать, что выраженность причинно-следственной связи надситуативности и риска обусловлена уровнем притязаний субъекта в рамках условий выполняемой задачи. Подчеркнем, что связь с творчеством здесь не очевидна.

Вместе с тем, при анализе проблемы профессионализма раскрытие этого понятия необходимо. Тем более, что А.В. Петровский наряду творчеством, указывал также на познавательную (интеллектуальную) активность, которая раскрывается надсуативной активностью [9; 10].

В моей теории творчества интеллектуальная активность – это первичное понятие, которое объясняет способность человека не просто выполнять принятую деятельность, а далее ее развивать. Это «единица анализа» творчества, соответствующая призыву Л.С. Выготского: «Психология, желающая изучать сложные единства, должна заменить методы разложения на элементы методами анализа, расчленяющего на единицы» [5, с. 29]. В рамках данной теории мною разработана типология творчества по трем уровням познания, выделенных Г. Гегелем, и совокупно использованных при создании методики «Креативное поле» [1].

 

МОДЕЛЬ ЭКСПЕРИМЕНТА

Выявление потенциала, присущего личности в процессе эксперимента, с необходимостью требует наличия пространства, которое позволило бы отследить ход мысли уже за пределами решения предъявляемой задачи. Такая модель не может быть представлена набором разных задач, что присуще тестам. В этой модели задачи должны быть одновременно и однородными, и разными для того, чтобы обеспечивать вариативность деятельности. Такому требованию соответствует система однотипных задач. Существует только один способ их решения, при том, что они отличаются между собой по какому-то параметру. Такая система позволяет проследить процесс овладения деятельностью: 1. по параметрам обучаемости и всем ее показателям (скорости решения первой задачи, темпу продвижения, количеству проб и ошибок); 2. по уровню обобщенности способа и экономичности (оптимизации способа решения); 3. осознанности действий; 4. самостоятельности, проявляющейся в обнаружении ошибок.

Перечисленные показатели позволяют оценить уровень интеллекта более точно, нежели это осуществляется в тестах. Во многом благодаря тому, что испытуемому предъявляется система задач.

Вместе с тем это исходный уровень, обеспечивающий овладение предъявляемой человеку деятельности, без которого нельзя просмотреть его дальнейшее развитие. Следующий этап эксперимента знаменуется презентацией процесса, следующего после оптимального овладения испытуемым деятельности и позволяющего идентифицировать феномен творчества как самодеятельный выход за пределы исходной ситуации.

Система однотипных задач, как и любая система, не может не обладать рядом общих закономерностей. Их наличие обеспечивает построение двухслойной модели деятельности. Первым слоем служит заданная нами испытуемому деятельность по решению ряда конкретных однотипных задач – поверхностный слой. Второй слой – глубинный, замаскирован поверхностным, и поэтому не очевиден для испытуемого. Именно глубинный слой обеспечивает осуществление деятельности по выявлению скрытых закономерностей, которые содержит вся система задач, но которые, подчеркнем это, не требуются для решения предъявляемых задач. Собственно глубинный слой и создает то пространство, которое обеспечивает экспериментатору наблюдение за процессом развития деятельности, т.е. творчеством.

ТИПОЛОГИЯ

Введение в научный анализ двух слоев деятельности позволило разработать новую экспериментальную методику «Креативное поле». Данное название представляется адекватным в силу ориентации методики на новые возможности. В отличие от метода проблемных ситуаций, нацеленному на фиксацию продуктивной деятельности при решении проблемных ситуаций, методика «Креативное поле» позволяет выделить разные уровни работы. Дифференцируя неоднородную и сложную феноменологию продуктивной деятельности, наша методика выявляет также и способность к творчеству.

Таким образом, описанный нами методический подход обеспечивает, что особенно важно, и разработку типологии, соответствующую уровням познания, предложенных Г. Гегелем. В его классификации первый уровень познания направлен на конкретную ситуацию и выполняется таким образом на уровне единичного. В рамках нашего подхода к этому уровню относится выполняемая человеком деятельность, включая и высокое мастерство (в эксперименте это быстрое решение задачи и оптимизация способа). Причем эта деятельность стимулирована нами извне в форме предъявления и просьбы решить задачу. Этим объясняется название данного уровня как стимульно-продуктивного.

Характерно, что внимание испытуемых на данном уровне четко сфокусировано на успешности их работы: «Вы не выключили секундомер, а я уже решил». С этим конкурирует только беспокойство по поводу успехов других участников данного исследования. При высоких данных по интеллекту здесь доминирует мотив достижения, блокирующий возможность бескорыстного развития деятельности – творчества.

Это четко было доказано в диссертации нашего аспиранта М.Р. Гинзбурга [6], где сопоставлялись результаты испытуемых, полученные по методике «Креативного поля» в двух вариантах: нейтрального эксперимента и в ситуации соревнования. Из 17 учащихся, даже проявивших доминирование познавательной мотивации (эвристический уровень см. ниже), только 9 сохранили свои показатели в ситуации выбора: «работать на анализ» или «работать на выигрыш».

Аналогичная экспериментальная картина наблюдалась, когда тем же учащимся предлагался эксперимент по проективной методике Х. Хекхаузена «Мотивация достижения» [Там же].

Выход на второй уровень знаменует собой деятельность, которая развивается по инициативе самой личности. Здесь открываются закономерности, которые, пользуясь словами С.Л. Рубинштейна, можно обозначить как «взрывание слоев сущего». В научной и художественной литературе так характеризуют талант. По Г. Гегелю это деятельность на уровне особенного, и она характеризует Профессионала. Мы определяем этот уровень как эвристический.

Отметим, что в эксперименте на выявление уровня притязаний по методике Ф. Хоппе, эвристики делали выбор в соответствии со своими возможностями [7]. Причем не ориентируясь на показатели успешности, на которые ориентировались испытуемые первого, стимульно-продуктивного уровня.

На третьем, креативном уровне, закономерности, открытые на эвристическом уровне, подвергаются теоретическому доказательству. Это позволяет охарактеризовать его как уровень построения теорий и выдвижения новых проблем. По определению Г. Гегеля – это уровень всеобщего, это то, что обеспечивает познание сущности объекта. Познание сущности явления позволяет предсказать качественные скачки в его развитии. Это, в свою очередь, определяет прогностические способности субъекта, его способность прогнозировать в далекой перспективе. Так мы обычно определяем гения. Прогностические способности субъекта характеризуют высший уровень познания и вершину профессионализма. В способности к действию, теряющего форму ответа, в познании за рамками заданной ситуации и заключается тайна творчества как высшей формы профессионализма.

Испытуемых этого уровня можно охарактеризовать словами В. Франкла: «Если хочешь увидеть мир, забудь о себе» [12]. Успешная деятельность на эталонном уровне реализации говорит о высоте интеллекта, который и обеспечивает мастерское ее выполнение. В типологии В.А. Пономаренко это уровень специалиста. Деятельность на эвристическом и креативном уровнях характеризуется творческими способностями как результат глубины познания, что соотносит ее с уровнем профессионала [2; 11].

В качестве примера такой диагностики служат факты выхода на эвристический уровень рабочих-рационализаторов. Причем среди них не оказалось главного инженера завода, у которого числилось 100 патентов за изобретения. Во время беседы он признался, что идеи не его, но он помогал в оформлении заявок, так как у рабочих для этого не хватало образования.

Такой главный инженер – это яркий пример специалиста: есть знания, но нет идей!

Ниже представлен сравнительный анализ описанных выше типологий (Таблица 1).

Таблица 1

Сравнительный анализ типологий профессионализма

Типология В.А. Пономаренко	Типология Е.А. Климова	Типология творчества
Работник	Адаптант	Стимульно-продуктивный (средние показатели)
Специалист	Интернал, мастер	Стимульно-продуктивный (высокие показатели)
Профессионал	Авторитет, наставник	Эвристический и креативный

 

Сопоставим теперь изложенное нами понимание творчества как развития деятельности по собственной инициативе с понятием надситуативности. В.А. Петровский в своих исследованиях изучал активно-неадаптивное поведение людей, так называемый феномен «бескорыстного риска» [10]. Автор отмечает, что некоторые люди (которые и составляют основную выборку) вовлекают себя в деятельность намеренно, при этом не рассчитывают на достижение цели. Их побуждает просто возможность ощущения риска. Риск позволяет убедиться в том, что «Я есть». Для таких людей риск, познание, творчество – это полигон проверки своей субъектности. Неадаптивность как «испытание себя полноценно живущим», «поднимающимся постоянно над ситуацией». Ведь, Человеку всегда хочется все, и еще чуть, чуть [Там же, c. 114].

Как далеко определение творчества В.А. Петровского от подвига пилота самолета в понимании В.А. Пономаренко. Думаю, что и Е.А. Климов не согласился бы так понимать своего Наставника. Странно, что такой тонкий мыслитель и поэт В.А. Петровский не понимает, что делает обобщение лишь по результатам исследования небольшой группы людей, которые принимают имеющийся в экспериментальной ситуации вызов как указание на попадание в зону риска только если мишень остановится. При таком воспевании мотива достижения очень далеко до поиска смысла В. Франкла. Фактически утверждается мотивация, притягательность которой заключается в непредрешенном результате. Возможно его ждет разочарование, срыв, что не отталкивает, а напротив, стимулирует.

По моему мнению, в эксперименте В.А. Петровского нет развития деятельности как показателя творчества, хотя очень красиво диагностируется мотив достижения, более тонко, чем в общепринятом тесте [4]. В этом плане, казалось бы, простом задании «остановить мишень», деятельность человека определяет ведущий его мотив: ответить на «вызов», рискнуть. Смена «Стимула» на «Вызов» (по терминологии В.А. Петровского) не обязывает решающего общую задачу остановки мишени реагировать на указание в условиях задачи зоны риска. За попадание в запретную зону могут бить током (как в известных экспериментах С. Милгрэма). В текстах В.А. Петровского почти художественно описываются переживания испытуемого перед его решением рисковать. Такое решение действительно говорит о наличии неадаптивной активности. При рассмотрении надситуативности как неадаптивной активности, В.А. Петровским делается вывод о ней как характеризующей творчество [9].

Но здесь нет выхода за пределы требований ситуации. Испытуемый выполняет то, что требуется с использованием отмеченного условия в данной ситуации. Поэтому развития ситуации (в моем понимании – творчества), как явления «выхода за пределы требований заданной
ситуации» в силу развития самой деятельности по собственной инициативе, в утверждениях В.А. Петровского нет.

Литература

1. Богоявленская Д.Б. Еще раз о понятии творчества и одаренности //Психология одаренности и творчества: монография / Под ред. проф. Л.И. Ларионовой, проф. А.И. Савенкова. М., СПб: Нестор-История, 2017. С. 21-36.
2. Богоявленская Д.Б. Типология В.А. Пономаренко как модель уровней профессионализма // Ярославский педагогический вестник, 2018. № 4. С. 115- 122.
3. Богоявленская Д.Б. Становление субъекта труда // Образование личности, 2016. № 4. С. 12-14.
4. Богоявленская Д.Б. Надситуативная активность: диапазон раскрытия // 125 лет МПО: Ежегодник РПО, 2010. Т.1. С.254-256.
5. Выготский Л.С. Мышление и речь. М.: Национальное образование, 2016.
6. Гинзбург М.Р. К проблеме мотивационных компонентов интеллектуальной инициативы //Вопросы психологии, 1976. № 4. С.128-132.
7. Жукова Е.С. Роль уровня притязаний в становлении одаренности в младшем возрасте // Образование личности, 2015. № 3. С. 88-103.
8. Климов Е.А. Введение в психологию труда. М., 1998.
9. Петровский В.А. «Стимул – реакция» или «вызов – выбор»?// 125 лет МРО: Ежегодник РПО, 2010. Т. 1. С. 291-293.
10. Петровский В.А. Субъект в поисках предиката // 125 лет МПО: Ежегодник РПО, 2010. С. 113-115.
11. Пономаренко В.А. Страна Авиация – черное и белое. М: Наука, 1995.
12. Франкл В. Человек в поисках смысла. М. 1990.

References

1. Bogojavlenskaja D.B. Eshhe raz o ponjatii tvorchestva i odarennosti //Psihologija odarennosti i tvorchestva: monografija / Pod red. prof. L.I. Larionovoj, prof. A.I. Savenkova. M., SPb: Nestor-Istorija, 2017. S. 21-36.
2. Bogojavlenskaja D.B. Tipologija V.A. Ponomarenko kak model’ urovnej professionalizma // Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik, 2018. № 4. S. 115- 122.
3. Bogojavlenskaja D.B. Stanovlenie sub#ekta truda // Obrazovanie lichnosti, 2016. № 4. S. 12-14.
4. Bogojavlenskaja D.B. Nadsituativnaja aktivnost’: diapazon raskrytija // 125 let MPO: Ezhegodnik RPO, 2010. T.1. S.254-256.
5. Vygotskij L.S. Myshlenie i rech’. M.: Nacional’noe obrazovanie, 2016.
6. Ginzburg M.R. K probleme motivacionnyh komponentov intellektual’noj iniciativy //Voprosy psihologii, 1976. № 4. S.128-132.
7. Zhukova E.S. Rol’ urovnja pritjazanij v stanovlenii odarennosti v mladshem vozraste // Obrazovanie lichnosti, 2015. № 3. S. 88-103.
8. Klimov E.A. Vvedenie v psihologiju truda. M., 1998.
9. Petrovskij V.A. «Stimul – reakcija» ili «vyzov – vybor»?// 125 let MRO: Ezhegodnik RPO, 2010. T. 1. S. 291-293.
10. Petrovskij V.A. Sub`ekt v poiskah predikata // 125 let MPO: Ezhegodnik RPO, 2010. S. 113-115.
11. Ponomarenko V.A. Strana Aviacija – chernoe i beloe. M: Nauka, 1995.
12. Frankl V. Chelovek v poiskah smysla. M. 1990.