Понимание речевых сообщений и принцип дополнительности

 

ПОНИМАНИЕ РЕЧЕВЫХ СООБЩЕНИЙ И ПРИНЦИП ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТИ

Цель статьи – сформировать теоретические предпосылки для объяснения понимания речевых сообщений коммуникантами.

Содержание речевого сообщения конструируется из знаний каждого реципиента, ассоциируемых с телами языковых знаков, из которых состоит данное речевое сообщение. Различие таких знаний реципиентов неизбежно ведет созданию неидентичных содержаний одного и того же речевого сообщения. Для теоретического осмысления феномена неидентичности содержания целесообразно использовать принцип дополнительности Н. Бора. Согласно данному принципу, неидентичные содержания одного и того же текста могут трактоваться как дополнительные модели, не противоречащие, но дополняющие друг друга.

Теоретическое обоснование дополнительных моделей при исследовании проблемы неидентичности содержаний речевого сообщения можно найти в интегративно-эклектическом подходе к анализу психологической феноменологии, сформированного В.А. Янгусом.

Ключевые слова: речевое сообщение, принцип дополнительности, неидентичность текста, интегративно-эклектический подход.

 

E. Tarasov, L. Golovina

UNDERSTANDING SPEECH MESSAGES AND THE PRINCIPLE OF COMPLEMENTARITY

The purpose of the article is to form theoretical prerequisites for explaining the understanding of speech messages by communicants.

The content of a speech message is constructed from the knowledge of each recipient associated with the bodies of language signs that make up this speech message. The difference of such knowledge of recipients inevitably leads to the creation of non-identical contents of the same speech message. For theoretical understanding of the phenomenon of non-identity of content it is advisable to use the principle of complementarity N. Bohr. According to this principle, non-identical contents of the same text can be interpreted as additional models that do not contradict but complement each other.

Theoretical substantiation of additional models in the study of the problem of non-identity of the contents of speech messages can be found in the integrative-eclectic approach to the analysis of psychological phenomenology, formed by V. A. Yangus.

Keywords: speech message, complementarity principle, non-identity of the text, integrative-eclectic approach.

 

При формировании теоретических предпосылок объяснения понимания речевых сообщений коммуникантами можно исходить из общепринятого допущения, что субъекты коммуникации не идентично понимают одно и то же речевое сообщение. Происходит это, по крайней мере, по двум причинам: во-первых, коммуниканты ассоциируют с каждой языковой единицей речевой цепи неидентичный объем знаний; во-вторых, коммуниканты обладают неидентичными знаниями о фрагменте реальной действительности, отображаемой при помощи знаний, связанных с речевой цепью. Иначе говоря, каждый коммуникант обладает двумя видами знаний: знаниями о предметах своей культуры, о так называемых, культурных предметах – знаниями об их субстанции, функции и о знаковых свойствах.  Эти знания формируются личностью в ходе присвоения своей этнической культуры. При помощи этих знаний, ассоциированных с телами языковых знаков, носители одной культуры формируют общность знаний об этнической культуре и самих носителях этой культуры. Носители современной этнической культуры, будучи частичными личностями, владеют, естественным образом, не всей культурой, а только теми фрагментами, которые позволяют им выжить в конкретной природной и социальной среде, наиболее точными и достаточными знаниями они обладают только в рамках своей профессии, где они к тому же владеют и наиболее точным терминологическим профессиональным языком.

Процесс понимания – это опознание предмета (чаще всего культурного предмета) на основе обследования характерных признаков предмета. Степень понимания зависит от количества обследуемых признаков: чем меньше признаков, необходимых для опознания предмета, тем лучше понимание [2; 4]. Уменьшение времени понимания предмета зависит от количества обследуемых признаков предмета, необходимых для его познания, индивидуально для каждого участника совместной деятельности (СД). Отсюда следует, что понимание одного и того же речевого сообщения не является полностью идентичным у каждого коммуниканта.

Проиллюстрируем этот тезис следующим примером.

В апреле 2019 г. в издании «Московский комсомолец» помещен материал о происшествии, случившемся с известным актером П., который «со скандалом был высажен из самолета в городе Б […]». Статья содержит изложение версий случившегося, т.е. версий понимания инцидента, содержание которого участниками и сторонними экспертами трактуется не идентично. Учитывая тот факт, что происшествие получает неидентичные этические оценки, публикаторы дают возможность излагать понимание инцидента актеру П., эксперту, представителю «Аэрофлота», а также дают свою подчеркнуто отстраненную версию, пытаясь описать все точки зрения на оппозитивное, по сути, общение непосредственных участников инцидента.

Анализируемая газетная заметка демонстрирует нам практику анализа реальных случаев оппозитивного общения в социуме: содержание и смысл актов речевого общения, в котором участники интеракции действуют в рамках своих представлений о целях и мотивах как средствах СД, о хронотопе и т.п. Такой мультипликативный подход к анализу содержания интеракций неизбежен, если учитывать наличие неидентичных представлений об акте речевого общения, которые формируются участниками социального взаимодействия. Исследователь речевого общения стоит перед выбором подхода к анализу объектной области: или вводить в объектную область сознание коммуникантов с их неидентичными образами ситуации речевого общения, или описывать и толковать понимание содержания речевых действий общающихся только с позиции исследователя как стороннего наблюдателя.

Проблема понимания реальной действительности (и речи, в том числе) является фундаментальной в теории познания. Наиболее последовательное решение эта проблема получила в теоретических представлениях о различных типах рациональности [7; 8].

В нашей статье мы пытаемся решить частную проблему научного познания – проблему понимания речевых сообщений, продуцируемых в речевом общении, в котором участвуют не только несколько говорящих, но и, что самое главное для нашего анализа, несколько слушающих, стремящихся не только понять речь партнеров по совместной деятельности, но и построить на основе этого понимания свою собственную стратегию речевого регулирования действий партнеров. Проблема понимания одного и того же объекта разными реципиентами родилась не в лингвистике, где, казалось бы, она должна решаться в первую очередь, т.к. речевые практики дают возможность делать вывод, что речевые высказывания воспринимаются зачастую одновременно несколькими реципиентами. Но лингвистам такой объект исследования представляется слишком сложным и поэтому они изучают процесс понимания речи в не до конца отрефлексированной интроспекции, анализируя свой собственный процесс понимания исследуемых речевых сообщений и перенося сформированные выводы на всех профанных реципиентов.

В науке проблема несовпадения результатов анализа одного и того же объекта исследователями, вооруженными разными средствами познания, возникшая при описании сложных и несоразмерных обычной человеческой практике реальных явлений и ставшая известной как проблема двойственности пространственной организации вещества и его изучения, была решена Н. Бором при помощи принципа дополнительности. Этим принципом Н. Бор легитимировал подход к анализу сложных явлений путем построения теорий (моделей) не совпадающих, но дополняющих друг друга.

Идейным основанием для построения принципа дополнительности для Н. Бора послужили работы У. Джейма и С. Къеркегора.

Необходимость в дополнительных моделях одного и того же объекта возникает, когда этот объект изучается при помощи разных познавательных средств (приборов). Такая ситуация часто возникает, например, в социологии, когда одно социальное явление исследуется разными научными коллективами, при помощи разных теорий и т. п.

Н.К. Денцин, назвавший этот подход к анализу социальных явлений триангуляцией, различает четыре ее формы: «1) триангуляцию данных, когда в рамках одного исследовательского проекта используются различные типы данных; 2) триангуляцию исследователей, когда в проекте принимают участие несколько исследователей; 3) теоретическую триангуляцию – использование с целью интерпретации данных нескольких подходов; 4) методологическую триангуляцию – использование при изучении какого-либо вопроса множества методов» [1, с. 487].

Формирование этого подхода может быть осмыслено в духе принципа дополнительности. Принцип дополнительности – это один из способов понять эффект влияния позиции исследователя на построение образа объекта анализа. В.С. Степин, исследовавший эту проблему в аспекте зависимости результата анализа от позиции исследователя, показал, что начиная с середины ХХ века в науке создаются регулятивы в соответствии с которыми «допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно-истинного знания […]. В связи с этим принимаются такие типы объяснения и описания, которые в явном виде содержат ссылки на средства и операции познавательной деятельности» [8, с. 623].

Может возникнуть вопрос о том, какое отношение имеет регулятив о множественности относительных истин об одной и той же реальной действительности к проблеме неидентичного понимания коммуникантами содержания одного и того же речевого сообщения? Любое речевое сообщение допускает в определенных пределах индивидуальное понимание каждым реципиентом, вооруженным собственным уникальным сознанием, однако обладающим оптимальной общностью сознаний с субъектом речевого сообщения, позволяющей им понимать друг друга. Иначе говоря, сознание коммуникантов может быть понято как инструмент (прибор), уникальность которого обуславливает вариативность, а общность позволяет конструировать идентичность содержания одного и того же речевого сообщения.

Сознание как инструмент можно понимать следующим образом. Каждый реципиент, например в процессе зрительного восприятия, фиксирует на сетчатке своего глаза цветное пятно как сенсорный отклик глаза на внешний раздражитель, которым является воспринимаемый объект. Для опознания воспринимаемого объекта по цветовому пятну субъект восприятия вызывает из памяти перцептивный эталон, в качестве которого функционирует одни из образов воспоминания, сформированный из прежнего образа восприятия. Образы восприятия в качестве перцептивных эталонов сформированы субъектом восприятия в ходе инкультурации при восприятии предметов своей этнической культуры. Таким образом, родная этническая культура послужила объектом восприятия и стала субстанцией для построения сознания каждого носителя, своя культура вооружила каждого члена этноса средствами познания реальной действительности: иначе говоря, носитель конкретной этнической культуры может познать только то в реальной действительности, что позволяет присвоенная им культура.

Следовательно, сознание носителя конкретной этнической культуры допустимо рассматривать как инструмент, единственно позволяющий ему воспринимать реальную действительность.

Так как сознание каждого человека является уникальным, хотя и в рамках своей этнической культуры, следует говорить об индивидуальном сознании как инструменте (приборе), допускающим построение образа мира только в пространстве дополнительных моделей.

Из этого допущения следует однозначный вывод, что при любом анализе содержания речевых высказываний необходимо учитывать факт неидентичного понимания этого содержания автором и реципиентом.

В связи с проблемой дополнительных моделей следует указать на работы В.А. Янчука, развивающего «Интегрально-эклектический подход к анализу психологической феноменологии» [9, с.30-40; 10; 11].

В обобщенной форме центральная идея интегративно-эклектического подхода состоит в обосновании движения в научном исследовании от одномерного рассмотрения истины к плюралистической логике и многомерной истине «Методологический фундамент интегративной эклектики составляют понятия поливариативности истины, онтологического плюрализма, диалогики и диатропики» [11, с. 11].

В.С. Библер, основатель диалогики и один из предшественников интегративно-эклектического подхода, полагает, что «в современных условиях ни одна из логик не обладает прерогативой на абсолютную истину, и выход из этого положения в идеологической полифонии (и взаимопереходе) многих логик, многих всеобщих форм мышления» [3].

Интегративная эклектика, развиваемая в наиболее сложной области знаний – в психологии человека – предлагает механизмы развития психологического знания: парадигмальное позиционирование, интегративно-эклектический диалог альтернативных традиций и критическое позиционирование [11, с. 11].

Для развития психологического знания в рамках обоснованных механизмов исследования В.А. Янчук предлагает принципы анализа: «Четкое определение парадигмальных координат, в рамках которых проводится исследование и связанных с ними возможностей и ограничений в экстраполяции результатов. Создание максимальной информационной базы теоретической и эмпирической проработанности проблемной области в разных системах парадигмальных координат при наличии таких возможностей и претензий на высокий уровень обобщений. Прохождение критического рефлексивного круга альтернативного позиционирования как условия раздвижения парадигмальных рамок и освобождения от предубежденности и перехода на метатеоретический уровень более высокого порядка» [Там же].

Перенос интегративно-эклектического подхода на анализ содержания речевых высказываний в рамках дополнительных моделей требует рефлексии исследователя над номенклатурой и содержанием действий участников совместной деятельности, организуемых в рамках речевого общения как процесса организации сотрудничества, т. к. содержание речевых действий, овнешняемых в речевых высказываниях – это прежде всего цели, задачи, мотивы, операции, орудия, условия совершения совместной активности, а также хронотоп и значения и смыслы речевых и неречевых действий.

Если для организации СД необходима общность цели (целей), на что указывал Б.Ф. Ломов, то общность мотивов сотрудников не является обязательной предпосылкой [6, с. 232].

Несовпадение мотивов коммуникантов – это причина неидентичного осмысления (не понимания, а именно осмысления), т. к. осмысление речевого сообщения – это операция соотнесения содержания речевого сообщения с мотивами коммуникантов. Постижение смысла позволяет ответить на вопросы: что нужно говорящему и какие выводы из активности говорящего следуют для слушающего?

Теперь попытаемся ответить на вопрос, о чем должна быть общность знаний у участников СД.

Не будет ошибкой утверждение, что, отвечая на этот вопрос, мы обозначаем задачи, подлежащие решению в ходе развертывания речевого общения, понимаемого как процесс организации СД.

Общность целей у участников СД – это прежде всего общность образа цели, т. е. общность объекта воздействия и общность результатов этого воздействия. В соответствии с образом результата согласованию подлежит набор задач, орудий и способов их использования: выбор орудий обусловлен субстанцией объекта и образом результата, с одной стороны, и физическими и социальными условиями развертывания той деятельности, которая застынет в форме продукта, результата воздействия на объект, с другой стороны.

Рассуждая о соотношении образа результата деятельности и ее продукта А.Н. Леонтьев утверждает, что «продукт, к которому […] стремится деятельность, актуально еще не существует. Поэтому он может регулировать деятельность лишь в том случае, если представлен для субъекта в такой форме, которая позволяет сопоставить его с исходным материалом (предметом труда) и его промежуточными преобразованиями» [5, с. 94]. Из этой мысли А.Н. Леонтьева следует, что согласование образа результата и представления об исходном материале и его промежуточных преобразованиях составляют содержание первых этапов речевых действий (речевого общения) при организации СД.

Кроме этого, согласованию подлежат операции (способы) выполнения действий со стороны каждого коммуниканта. Хотя операции совместных действий детерминированы физическими и социальными условиями, в рамках которых протекает СД, но эта детерминация осуществляется как процесс осознавания проблемы этих ограничений и ее решения и, следовательно, выбор решения, принимаемый коммуникантами совместно, подлежит согласованию, т. к. может быть источником разногласий и непонимания.

Место и время осуществления СД, независимо от того навязаны ли они и выбраны добровольно, подлежат согласованию и, следовательно, обсуждению. Может возникнуть вопрос: какое отношение имеет анализ проблем, решаемых при организации СД, к обоснованию принципа анализа содержания диадического общения при помощи дополнительных моделей?

Обозначая задачи организации СД (цели, задачи, мотивы, операции, орудия и т.д.), мы пытаемся указать те точки разногласий/согласий, рефлексия над которыми позволяет фиксировать различия и общности в дополнительных моделях описания содержания диадического общения.

Иначе выражая эту мысль, можно утверждать, что структура СД задает схему анализа содержания дополнительных моделей. Более того, этот анализ опирается на следующие предпосылки: коммуниканты обладают общностью знаний, ассоциированных с телами языковых и неязыковых знаков (значения) и общностью знаний о санкционированных и несанкционированных целях (ценности и антиценности), достигаемых членами социума, которые придают однозначные смыслы речевым и неречевым действиям коммуникантов.

 

Выводы

Феноменология речевого общения обнаруживает неидентичное (в определенных пределах) понимание содержания речевых сообщений участниками процесса СД и речевого общения.

Предпосылкой любого знакового общения является оптимальная общность сознаний, позволяющая им ассоциировать с используемыми знаками квазиидентичные знания и конструировать квазиидентичные содержания.

Оптимальная для развертывания знаковой коммуникации общность сознаний коммуникантов формируется в ходе инкультурации и социализации.

Присвоение своей этнической культуры личностью специфицировано и лимитировано ролевым репертуаром личности и прежде всего ее профессиональной ролью, в рамках которой знания личности обладают предельной для конкретной культуры точностью.

Постнеклассический способ теоретизирования позволяет рассматривать сознание воспринимающего речь реципиента как прибор, обуславливающий понимание общего и специфического содержания речи партнера.

Интегративно-эклектический подход В.А. Янчука, обусловивший многомерность и поливариантность истины, легитимизовал принцип онтологического плюрализма и возможность понимания коммуникантами содержания одного и того же речевого высказывания при помощи дополнительных моделей, что предполагает конструирование содержания с позиции каждого коммуниканта.

Конструирование содержания речевого высказывания при помощи дополнительных моделей целесообразно ориентировать на систему целей, задач, мотивов, операций и орудий, достижение которых приводит к организации СД в процессе развертывания речевого общения.

 

Литература

1. Аберкромби Н. Социологический словарь: Пер. с англ. / Н. Аберкромби, С. Хилл, Б.С. Тернер / Под. ред. С.А. Ерофеева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЗАО «Издательство» Экономика», 2004. 620 с.
2. Барабанщиков В.А. Психология восприятия: Организация и развитие перцептивного процесса. М.: Когито-Центр; Высшая школа психологии, 2006. 240 с.
3. Библер В.С. От наукоучения – к логике культуры: два философских введения в двадцать первый век. М.: Политиздат, 1991. 413 с.
4. Запорожец А.В. Избранные психологические труды: в 2-х т. Т.1. Психическое развитие ребенка. М.: Педагогика, 1986. 320 с.
5. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Книга, 2012. 176 с.
6. Ломов Б.Ф. Методологическое и теоретические проблемы психологии. М.: Изд-во «Наука», 1984. С.445.
7. Постнеклассика: философия, наука, культура: Коллективная монография / Отв. ред. Л.П. Киященко и В.С. Степин. СПб.: Издательский дом «Мiръ», 2009. 672 с.
8. Степин В.С. Теоретическое знание. М.: «Прогресс-Традиция», 2000. 744 с.
9. Янчук В.А. Психология на рубеже третьего тысячелетия – поиски парадигмальных координат, способа теоретизирования и метода исследования // Адукацыя i выхаванне [Образование и воспитание]. 1999. № 8. С. 30-40.
10. Янчук В.А. Методология, теория и метод в социальной психологии и персонологии: интегративно-эклектический подход. Мн.: Бестпринт. 2000. 416 с.
11. Янчук В.А. Интегративно-эклектический подход к анализу психологической феноменологии. Словарь-справочник. Мн. Академия последипломного образования. 2009. 48 с.

 

 

 

References

1. Aberkrombie N. Sociologicheskij slovar’ [The Penguin Dictionary of Sociology]: Per. s angl. / N. Aberkrombie, S. Hill, B.S. Turner / Pod. red. S.A. Erofeeva. 2-e izd., pererab. i dop. M.: ZAO «Izdatel’stvo» Jekonomika», 2004. 620 s.
2. Barabanshhikov V.A. Psihologija vosprijatija: Organizacija i razvitie perceptivnogo processa. : Kogito-Centr; Vysshaja shkola psihologii, 2006. 240 s.
3. Bibler V.S. Ot naukouchenija – k logike kul’tury: dva filosofskih vvedenija v dvadcat’ pervyj vek. M.: Politizdat, 1991. 413 s.
4. Zaporozhec A.V. Izbrannye psihologicheskie trudy: V 2-h t. T.1. Psihicheskoe razvitie rebenka. M.: Pedagogika, 1986. 320 s.
5. Leont’ev A.N. Dejatel’nost’. Soznanie. Lichnost’. M.: Kniga, 2012. 176 s.
6. Lomov B.F. Metodologicheskoe i teoreticheskie problemy psihologii. : Izd-vo «Nauka», 1984. S.445.
7. Postneklassika: filosofija, nauka, kul’tura: Kollektivnaja monografija / Otv. red. P. Kijashhenko i V.S. Stepin. SPb.: Izdatel’skij dom «Mir#», 2009. 672 s.
8. Stepin V.S. Teoreticheskoe znanie. : «Progress-Tradicija», 2000. 744 s.
9. Janchuk V.A. Psihologija na rubezhe tret’ego tysjacheletija – poiski paradigmal’nyh koordinat, sposoba teoretizirovanija i metoda issledovanija // Adukacyja i vyhavanne. 1999. № 8. S. 30-40.
10. Janchuk V.A. Metodologija, teorija i metod v social’noj psihologii i personologii: integrativno-jeklekticheskij podhod. : Bestprint. 2000. 416 s.
11. Janchuk V.A. Integrativno-jeklekticheskij podhod k analizu psihologicheskoj fenomenologii. Slovar’-spravochnik. Mn. Akademija poslediplomnogo obrazovanija. 2009. 48 s.