Особенности переводa юридических документов для предоставления убежища и статуса беженца с испанского на английский и русский языки

 

ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДA ЮРИДИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ ДЛЯ ПРЕДОСТАВЛЕНИЯ УБЕЖИЩА И СТАТУСА БЕЖЕНЦА С ИСПАНСКОГО НА АНГЛИЙСКИЙ И РУССКИЙ ЯЗЫКИ

(перевод с англ. М. О. Матвеев)

Как указывали известные переводоведы (S. Šarčević, E. Alcaraz Varó и B. Hughes, D. Cao и т.д.), основная особенность юридического перевода заключается в асимметрии правовых систем различных стран, что особенно ярко проявляется при переводе как на лексическом (терминология), так и на концептуальном уровнях. Например, подобные трудности особенно заметны при работе с текстами на русском, английском и испанском языках, в которых говорится о системах, обладающих значительными отличиями, в силу разницы в историческом происхождении и развитии.

В данной статье речь пойдет о трудностях, выявленных при переводе ряда юридических документов, используемых в Центре по приему беженцев в Севилье (Испания), в рамках проекта, посвященного переводу и пересмотру используемой документации. В частности, речь пойдет о фразеологических и терминологических единицах, представлявших наибольшую трудность при переводе текстов. В ходе работы учитывались адресанты текстов (например, просителей убежища и статуса беженца), сфера использования переводимых документов, а также факт того, что они подразумевают частое использование английского и русского языков в качестве lingua franca или универсальных языков в этой области.

Ключевые слова: перевод, юридические документы, беженцы, испанский, английский, русский.

M. Relinque-Barranca, F. J. Vigier-Moreno

CHALLENGES IN THE TRANSLATION OF LEGAL DOCUMENTS FOR REFUGEES AND ASYLUM-SEEKERS FROM SPANISH INTO ENGLISH AND RUSSIAN

(translated from original by M.O. Matveev)

As noted by most prominent Translation Studies scholars (S. Šarčević; E. Alcaraz Varó and B. Hughes; D. Cao; to name but a few), intersystemic legal translation is characterised by the asymmetry of the legal systems concerned and its subsequent conceptual and terminological incongruity. These difficulties become even bigger when working with languages, cultures and legal systems with different historical background and development, such as Spanish, English and Russian.

In this paper we will focus on the challenges identified in the translation of a set of legal texts used at the Refugee Reception Centre of Seville (Spain) in a project dedicated to translating and revising documentation used at this governmental institution. More specifically, we will focus on the problematic terminological and phraseological units encountered in those texts and the solutions offered, taking into account the specific recipients of these texts (i.e., refugees and asylum-seekers), the specific purpose of such translated texts and the implications of frequently using English and Russian as lingua francas in these settings.

Keywords: translation; legal documents; refugees; Spanish; English; Russian.

 

Cитуация с беженцами в Испании

Любой человек, считающий, что находится в опасности, или что его притесняют из-за религии, расы, национальности, сексуальной ориентации, гендерной идентичности, политических убеждений или принадлежности к определенной социальной группе, имеет право на защиту за пределами страны. Право ходатайствовать о предоставлении убежища считается основополагающим правом человека с момента принятия Всеобщей декларации прав человека в 1948 году, разработанной Организацией Объединенных Наций в рамках Конвенции о статусе беженцев 1951 года и Протокола 1967 года о Статусе беженцев.      Количество беженцев во всем мире растет. По данным Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев, число насильственно перемещенных лиц в июне 2018 года составило 68,5 млн. человек, из которых 25,4 млн. – беженцы и 3,1 млн. просителей убежища (УВКБ^[1]). Чаще всего беженцы едут в Европу, в связи с чем возник, так называемый, кризис мигрантов в Средиземноморье. Социальные и политические последствия этого кризиса с беженцами настолько важны, что Генеральный директорат Европейского союза по миграции и внутренним делам выделил интеграцию беженцев в качестве одного из основных среднесрочных приоритетов в работе^[2].                                                 Данное явление затронуло, в том числе, и Испанию. Фактически, данным Испанской комиссии по оказанию помощи беженцам (CEAR), в 2016 году был установлен новый рекорд заявок на предоставление убежища в Испании: было подано 15 755 заявлений; в 2017 году эта цифра почти удвоилась, достигнув 31 120 заявлений, в то время как в 2018 году их число достигло 60 000 (El Mundo). Кроме того, по данным Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ), Испания стала основным хабом для мигрантов и беженцев, которые въезжают в Европу по морю: например, в 2018 году, побережья Испании достигли более 20 000 человек. Необходимо отметить уязвимость этих лиц (а также уязвимость мигрантов в целом) и социальную изоляцию, с которой они сталкиваются. В значительной степени языковые и культурные различия многих этих беженцев и отсутствие у них знаний о языке и культуре принимающей страны создает языковые и культурные барьеры, препятствующие их интеграции.

Одним из инструментов, которые могут обеспечить интеграцию этих людей, является лингвистическое и культурное посредничество. Следовательно, письменный и устный перевод становятся важными инструментами, позволяющими беженцам в полной мере реализовать право на убежище, не только в ходе подачи заявлений и предоставления убежища, но и для интеграции лиц, ищущих убежище (C. Las Heras).          Несмотря на то, что существуют исследования, касающиеся письменного и устного перевода ходатайства о предоставлении убежища, письменный и устный перевод текстов данной тематики остаются малоизученными. В результате, беженцы игнорируются нашим обществом, несмотря на то, что услуги письменного и устного перевода необходимы не только на этапе оформления документов, но и для проведения юридических консультаций или оказания медицинских услуг, а также в повседневной жизни (R. León-Pinilla, E. Jordá-Mathiasen, V. Prado-Gascó).                                                                                                                                          Таким образом, группа ученых и исследователей, из Университета Пабло де Олавиде в Севилье (далее — UPO), решила объединить усилия и изучить потребности в межъязыковом и межкультурном общении беженцев и лиц, ищущих убежища в городе Севилья. Эта исследовательская работа была основана на исследовательском проекте Центра по приему беженцев в Севилье (далее CAR).

Основы и методология перевода юридических тексов

Переводоведы считают перевод юридических документов весьма сложной задачей. По мнению Ж. Гемара, перевод представляет из себя инструмент посредничества между представителями различных языков и культур. Разница между переводом юридических текстов и другими направлениями перевода заключается в том, что юридические тексты  характеризуются наличием нормативной базы, стилистическими особенностями и наличием специальной терминологии. Поэтому, по словам Ж. Гемара, при переводе юридического текста переводчик сталкивается с большими трудностями.

Л. Хики, в свою очередь, отмечает, что, в отличие от других видов перевода, в которых описываемые в тексте явления совпадают даже при языковой асимметрии, правовые институты, структуры и подходы варьируются в зависимости от правовой системы. Таким образом, при сравнении реалий, концепций, институтов и терминологии, можно заметить несоответствия. По той же причине С. Шарчевич утверждает, что при переводе юридических текстов происходит перевод правовых систем, поскольку каждая из них имеет свой собственный язык и собственную справочную систему. Поэтому в исследованиях, касающихся перевода юридических текстов, отмечается, что необходимо справляться не только с языковыми сложностями, но и с различиями в правовых системах. Таким образом, с одной стороны, мы сталкиваемся с концептуальными различиями между различными правовыми системами, а с другой – с различиями между текстовыми традициями каждой правовой и языковой культуры.     Чем больше культурные и исторические различия между странами, тем больше возникает трудностей при переводе. В частности, в случае перевода юридических текстов с испанского на английский, мы сталкиваемся с различиями систем права: континентальное право (гражданское право) и англо-германское право (общее право) (А. Борха Альби). Что касается испано-русского перевода юридических текстов, традиционная правовая система, основанная на римском праве, (например испанская правовая система), сравнивается с  полупрезидентской системой или полупарламентским режимом, сформированным под влиянием  множества факторов, как внутренних, так и внешних, а также мы наблюдаем  сложившуюся иерархию источников права: конституция, закон, указы исполнительной власти и решения правительства и, наконец, прямая воля народа, осуществляемая посредством референдума (Asociación Latinoamericano). Таким образом, переводчики должны очень хорошо разбираться в правовых системах. Дело в том, что, из-за асимметрии правовых систем, возникают трудности в подборе эквивалентов. Также необходимо упомянуть то, что Р. Майорал Асенсио называет культурными отсылками или (текстовыми) культурными сегментами. В правовом поле культурными отсылками, которые могут представлять наиболее серьезные трудности, являются институциональные названия, а также юридические и административные концепции.                                                                                                                Асимметрия правовых традиций, текстов и дискурсов затрудняет работу переводчиков юридических текстов. Некоторые авторы (например, А. Кокбек и Ф. Прието Рамос) утверждают, что предпереводческий анализ поможет переводчику определить некоторые элементы, которые затем позволят принимать более осознанные решения. Эти элементы включают: коммуникативную ситуацию целевого текста (в первую очередь, аудитория, например, специалисты или неспециалисты); правовую систему, отрасль права и жанр, как текста на ИЯ, так и текста на ПЯ; работу с терминологией и фразеологизмами и т.д.

Особенности перевода юридических документов, используемых в CAR Севильи, на английский и русский языки

В этом разделе мы описываем конкретные проблемы, с которыми сталкиваются специалисты при переводе с испанского на английский и русский юридических документов, выдаваемых беженцам в CAR Севильи. Документы, требующие перевода, различаются в зависимости от тематики и сложности (например, документ, в соответствии с которым жители разрешают CAR использовать их фотографии в рекламных материалах, или документ, в соответствии с которым резиденту предоставляется возможность продлить пребывание в CAR).

Чтобы проиллюстрировать разнообразие и характер таких документов, мы сосредоточимся на двух из них (Приложение 1): на форме, которую жители ЦАР должны заполнять при сдаче на хранение личных вещей, запрещенных к провозу (Текст 1) и документ, в соответствии с которым дается отказ на заявку, поданную резидентом в другом CAR (Текст 2). Оба этих текста могут рассматриваться как административные документы, поскольку «административные документы основаны на процедурах, которые начинаются с подачи петиции и сбора информации, которая затем обрабатывается различными способами в зависимости от участвующих органов» [18, с. 1013].

В обоих текстах речь идет об административных процедурах, которые должны проводиться в соответствии с законом. Соответственно, и Текст 1, и Текст 2 имеют характерные черты официально-деловых текстов и содержат следующие переводческие трудности:

• Термины, такие как названия правительственных органов и агентств, встречающиеся в заголовке документа, такие как «министр социальных дел» и «директор по вопросам миграции», или ссылки на конкретные законодательные акты, такие как Закон № 30/1992 от 26 ноября «О правовом режиме государственного управления и общей административной процедуре». Как мы отмечали в предыдущем разделе, эти понятия, которые «относятся к концепциям, учреждениям и персоналу, которые специфичны для культуры ИЯ» [8, с. 2] и, следовательно, могут не иметь прямого аналога в ПЯ.
• Юридическая терминология, например «residente», «custiodiar», «deseetimar», «recurso», «interponer», используемая в значении отличном от общеупотребительного.
• Отдельные фразеологические единицы, типичные для юридических документов, такие как «por la preste», «conforme a lo previsto en» и «sin perjuicio de».

• Элементы канцелярского стиля: использованием специальной формы обращения (например, «Sr.» [сеньор]), безличные конструкции (например, «se le comunica»), номинализация (например, «hace entrega» вместо глагола entrega) и т.д.

Как было указано выше, некоторые элементы, выявленные благодаря предпереводческому анализу текста, помогают выработать стратегию и принимать соответствующие решения в процессе перевода. В рассматриваемом варианте перевода этих документов на английский и русский языки были специально учтены следующие два элемента:

• CAR требовался перевод этих текстов, чтобы их двуязычная версия могла предъявляться жителям, которые говорят на этих языках. В данном случае, нет необходимости использовать прем адаптации, поскольку в тексте будут содержаться ссылки на испанское законодательство.
• С точки зрения коммуникативной ситуации, получатель целевого текста (резидент) не обязательно должен быть (и, скорее всего, не) знаком с испанским законодательством и правилами, регулирующими административные процедуры, касающиеся ЦБП. Таким образом, при передаче подобных текстов, рекомендуется применять прием описательного перевода. Кроме того, английский, французский, русский и, в меньшей степени, арабский языки используются в качестве lingua franca: многие беженцы их понимают (или даже хорошо знают), но не являются их носителями.

Далее в статье приводятся примеры решения переводческих   трудностей, примененных при межъязыковой передаче рассматриваемых документов.

Анализ трансформаций при переводе с испанского на русский язык

Решения, принятые при переводе Текста 1 с испанского на русский язык, касаются применения системных терминов, – такие как названия правительственных органов и учреждений. Например, Ministerio de Empleo y Seguridad Social переводилось как «Министерстве занятости и социального обеспечения», т.к. такие явления (ministerio, empleo и seguridad social) в России имеются и отражены в русском языке, следовательно, возможен их буквальный перевод. Что касается Dirección General de Migraciones, в русском варианте был выбран эквивалент «Главное управление по вопросам миграции». В Испании Dirección General представляет из себя отдел, на которые подразделяется министерство. И, хотя, это можно назвать испанской реалией, министерства любой страны делятся на некие отделы. В русском языке данные отделы называются «Главное управление», поэтому мы решили использовать именно этот функциональный аналог. Кроме того, в России есть отдел, выполняющий функции аналогичные Dirección General de Migraciones, который называется «Главное управление по вопросам миграции МВД России». Поэтому, мы решили использовать русский функциональный аналог, но постарались избежать подмены испанской реалии российской. В случае с Centro de Acogida a Refugiados de Sevilla, мы также прибегли к буквальному переводу (Центр по приему беженцев (CAR) г. Севильи). Тем не менее, испанское сокращение было сохранено, чтобы данный орган оставался узнаваемым в тексте на испанском языке. Кроме того, было добавлено сокращение «г.» (город), чтобы дать читателю понять, что представляет из себя Севилья.

Поиск лексических эквивалентов сложностей не вызвал, т.к. прямые эквиваленты испанским терминам в русском языке присутствуют (residente – резидент и custodiar – хранения). Тем не менее, эквиваленты для других юридических терминов в русском языке отсутствовали. Например, в случае с recurso de alzada, обозначающим особую апелляцию, которая может подаваться таким образом, чтобы административный орган более высокого ранга пересматривал решение, принятое административным органом более низкого ранга, было решено использовать генерализацию, назвав данный процесс «апелляцией», сохранив адекватность перевода.

Также необходимо было сохранить официально-деловой стиль текста за счет добавления обращений, (Г-н/Г-жа) и использования форм вежливости (вы) принятых в русском языке. Кроме того, авторы перевода умышленно избегали юридических терминов, так как получатели целевых текстов не обязательно знакомы с юридическим дискурсом. Соответственно, термины desestimar и interponer, используемые в испанском юридическом дискурсе, передавались общеязыковыми средствами (отклонить и подана). Говоря о фразеологизмах, нельзя не упомянуть, что в русском юридическом дискурсе существуют специальные фразеологизмы, употребляющиеся в юридических документах, их количество меньше, чем в испанском юридическом дискурсе. Именно поэтому некоторые фразеологизмы, содержащиеся в испанском юридическом тексте (por la presente и conforme a lo previsto en), переводились на русский язык соответствующими выражениями на ПЯ (настоящим и в соответствии с положениями). В остальных случаях, производилась замена их на выражения, характерные для русскоязычного узуса (например, sin perjuicio de – без ущерба для).

Как указывалось выше, перевод юридических документов для беженцев представляет из себя сложную задачу из-за специфики содержания текстов с одной стороны, и специфики коммуникативной ситуации (например, беженцы знают определенные языки как lingua franca) с другой. После сравнения решений, принятых при переводе текстов на английский язык, с вариантами, предпочитаемыми в русских версиях, можно сделать вывод, что, несмотря на различия между правовыми системами в этих странах и языковыми традициями, многие переводческие решения совпадали, т.к. адекватность перевода достигалась путем применения таких трансформаций как эксплификация.

[1] http://www.acnur.org/es/datos-basicos.html [Accessed: 10/12/2019].

[2] https://ec.europa.eu/home-affairs/what-we-do/policies [Accessed: 10/12/2019].

 

Литература

1. Alcaraz Varó E., Hughes B. Legal Translation Explained. Manchester: St. Jerome Publishing, 2002.
2. Asociación Latinoamericano Rusa. Sistema jurídico en Rusia. 2018. [Online].

URL:http://www.blog.universidades-rusia.com/2018/06/04/sistema-juridico-en-rusia/>

3. Bohórquez C. Centro de Acogida a Refugiados. Conference delivered at University Pablo de Olavide of Seville, 24 April 2018.
4. Borja Albi A. ¿Es posible traducir realidades jurídicas? Restricciones y prioridades en la traducción de documentos de sucesiones británicos al español / Monzó E. Borja Albi A. La traducción y la interpretación en las relaciones jurídicas internacionales. Castelló de la Plana: Publicacions de la Universitat Jaume I, 2005. P. 1-19. Cao D. Translating Law. Clevedon; Buffalo; Toronto: Multilingual Matters, 2007.
5. 5. Chromá M. Traps of Legal English as a Target Language in Legal Translation / Comparative Legilinguistics. 2016. No. 26: 71-97. URL:https://pressto.amu.edu.pl/index.php/cl/article/viewFile/6264/6291>
6. Gémar J. La asimetría cultural y el traductor jurídico. El lenguaje del Derecho, la cultura y la traducción / Monzó E. Borja Albi A. La traducción y la interpretación en las relaciones jurídicas internacionales. Castelló de la Plana: Universitat Jaume I, 2005. рр. 33-64. 7. Gozález Ruiz V. Trying to See the Wood Despite the Trees: A Plain Approach to Legal Translation / Cheng L. Sing K. Wagner A. The Ashgate Handbook of Legal Translation. Farnham: Ashgate, 2014. рр. 71-89.
7. Harvey M.A. Beginner’s Course in Legal Translation: The Case of Culture-bound Terms. / ASTTI-ETI. 2000. P. 357-369.           URL: http://www.tradulex.com/Actes2000/harvey.pdf
8. Hickey L. ¿Cómo hacer que lo difícil sea tan fácil como lo imposible? / Monzó E. Borja Albi A. La traducción y la interpretación en las relaciones jurídicas internacionales. Castelló de la Plana: Universitat Jaume I, 2005. рр. 19-32.
9. Kocbek A. An integrated model for translating legal texts / Vertimo Studijos, 2012. No. 5. P. 64-75.                                                                            URL:http://www.vertimostudijos.flf.vu.lt/wpcontent/uploads/2015/01/Vertimo_studijos_5.65-76.pdf
10. Las Heras C. Solicitantes de asilo, refugiados, apátridas: una Babel invisible / Jornadas de Traducción e Interpretación contra la exclusión social. Madrid: Comisión Europea y Comisión Española de Ayuda al Refugiado, 2010. рр. 53-60.
11. León-Pinilla R. Jordá-Mathiasen E. Prado-Gascó. V. La interpretación en el contexto de los refugiados: valoración por los agentes implicados / Sendebar. 2016. No. 27. P. 25-49.
12. Mayoral Asensio R. La traducción de referencias culturales / Sendebar. 1999. No. 10. рр. 67-88.
13. Prieto Ramos F. Parameters for Problem-Solving in Legal Translation: Implications for Legal Lexicography and Institutional Terminology Management / Cheng L. Sing K. Wagner A. The Ashgate Handbook of Legal Translation. Farnham: Ashgate, 2014. P. 121-134. DOI: 10.1080/10848770.2018.1492813.
14. Šarčević S. New Approach to Legal Translation. The Hague: Kluwer Law International, 1997.

 

16. Valero-Garcés C. Interpreting and Translating in the Spanish Asylum and Refugee Office: A Case Study / The European Legacy. 2018. pp. 1-14.
17. Vigier-Moreno F.J. Meeting Translation and Interpreting Needs in a Governmental Setting in the Context of Asylum. Outsourced Services and ad hoc Solutions at the Refugee Reception Centre in Seville. Conference delivered at the SIGLaR interdisciplinary workshop 2018: Language Right: Issues and Good Practices. University of Warsaw, 21-22 September 2018.
18. Way C. The Challenges and Opportunities of Legal Translation and Translator Training in the 21st Century / International Journal of Communication. 2016. No. 10. P. pp. 1009-1029.

URL: https://ijoc.org/index.php/ijoc/article/view/3580/1576>