Основы теории психотерапевтического общения

 

ОСНОВЫ ТЕОРИИ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ОБЩЕНИЯ

Статья подготовлена при поддержке РНФ, грант № 17-18-01642 «Разработка коммуникативной модели вербального процесса в условиях кризиса языковой модели», в Институте языкознания РАН

Данная работа посвящена анализу научных оснований, на которых может быть построена теория психотерапевтического общения. В качестве таких оснований рассматриваются общепсихологическая теория деятельности, теория речевой деятельности, теория речевого общения, теория дискурс-анализа и теория коммуникации школы Пало Альто. Обосновано представление о психотерапии как о знаковой деятельности. Рассмотрены мифологические аспекты психотерапии. Сформулированы пять ключевых характеристик психотерапевтического общения: 1) совпадение основных задач психотерапии как общения и психотерапии как деятельности (психотерапевтическое общение по существу – это и есть психотерапевтическая деятельность); 2) экстериоризация фигуры «другого» (психотерапевт для клиента является внутренним «другим», воспринимаемым вовне); 3) существование в общении разных уровней, в т.ч. уровня содержания (коммуникации) и отношения (метакоммуникации); 4) порождающий характер психотерапевтического общения в отношении мотивов, смыслов и знаний клиента (а также терапевта) и связанный с этим приоритет процесса над содержанием; 5) пролиферация смыслов (каскадный характер процесса смыслопорождения). Показано, что психотерапевтическое общение в наиболее яркой форме демонстрирует сущность общения как такового, заключающуюся в прояснении человеком не только для другого, но также и для самого себя своих мотивов, смыслов, знаний.

Ключевые слова: психотерапия, общение, деятельность, дискурс, метакоммуникация, процесс и содержание, сократовский диалог

 

I. Zhuravlev, Ju. Zhuravleva

FUNDAMENTALS OF THE THEORY OF PSYCHOTHERAPEUTIC COMMUNICATION

This work is devoted to the analysis of scientific grounds on which the theory of psychotherapeutic communication can be built. The General psychological theory of activity, the theory of speech activity, the theory of speech communication, the theory of discourse analysis and the theory of communication of Palo Alto school are considered as the basis of the theory of psychotherapeutic communication. The idea of psychotherapy as a sign activity is substantiated. Mythological aspects of psychotherapy are considered. Five key characteristics of therapeutic communication are formulated: 1) the coincidence of the basic tasks of psychotherapy as a communication and psychotherapy as activities (psychotherapeutic communication to the point – this is the psychotherapeutic activity); 2) exteriorization of the figure of the «other» (the therapist for the client is the internal «others», perceive the outside); 3) the existence in communication of different levels, including the level of content (communication) and relationships (metacommunication); 4) generative nature of psychotherapeutic communication in relation to the motives, meanings and knowledge of the client (as well as the therapist) and the associated priority of the process over the content; 5) proliferation of meanings (cascade nature of the process of meaning generation). It is shown that psychotherapeutic communication in the most vivid form demonstrates the essence of communication as it is, which consists in clarifying by a person his motives, meanings, knowledge not only for the other, but also for himself.

Keywords: psychotherapy, communication, activity, discourse, metacommunication, process and content, Socratic dialogue

 

Введение

При разработке коммуникативной модели речевого процесса следует рассмотреть речевое взаимодействие как процесс, осуществляющийся в конкретных коммуникативных ситуациях. Одну из таких ситуаций представляет психотерапевтическое общение.

Психотерапевтическое общение является объектом разных научных дисциплин, включая общую и клиническую психологию, психиатрию, семиотику, психолингвистику. Оно может изучаться как форма лечебной практики, форма речевого и неречевого воздействия на сознание, особый вид дискурса, а также как разновидность профессионального общения. В данной работе мы обсудим ряд современных научных подходов к изучению психотерапевтического общения, рассмотрим главные характеристики данного вида общения и сформулируем ряд положений, на которых может основываться теория общения в психотерапии.

 

Методология

Построение теории психотерапевтического общения сопряжено с рядом методологических проблем, касающихся, с одной стороны, понимания сущности психотерапевтического процесса, а с другой стороны – понимания процесса общения. В современной науке существуют разные и часто глубоко противоречащие друг другу концепции психотерапии; аналогичным образом обстоят дела и с феноменом общения. Поэтому, говоря о психотерапевтическом общении, целесообразно в первую очередь обозначить методологические основания формулируемой теории. В качестве таких оснований в нашем исследовании будут выступать общепсихологическая теория деятельности и производные от нее «дочерние» теории, разработанные в Московской психолингвистической школе, – теория речевой деятельности и теория речевого общения. Также мы привлекаем некоторые разработки из области дискурс-анализа и из теории коммуникации школы Пало Альто.

В общепсихологической теории деятельности ключевым понятием является понятие совместной деятельности (предметной и знаковой). Следует сформулировать ряд положений, раскрывающих это понятие.

1. Деятельность является по существу совместной, т.е. представляет социальную активность, направленную на предмет (мотив); соответственно, она остается совместной по существу даже тогда, когда человек действует один – ибо он сохраняет при этом сознательный, т.е. социальный взгляд на предмет своих действий.
2. Предмет деятельности – это не обязательно физический объект. В качестве предмета могут выступать любые явления (объекты, процессы, события) внешней или внутренней реальности, в том числе и такие, которые не могут существовать в материальной форме (ничто, неизвестность и т.п.).
3. Сознательный взгляд на предмет деятельности – это взгляд «глазами социума», т.е. взгляд, в котором представлено значение предмета как предмета совместной деятельности. Чтобы взгляд на предмет был сознательным, т.е. означенным, необходимо существование знака. Знак в общепсихологической теории деятельности понимается как превращенный предмет (или квазиобъект), в котором воплощена форма деятельности с предметом реальным.
4. Соответственно, предметная деятельность всегда является деятельностью знаковой. Исходно (генетически) это одна деятельность, ибо взаимодействие с предметом всегда является взаимодействием со знаком, и наоборот. Предмет может быть представлен в сознании в исходной форме (как знак самого себя, т.е. указание на действия, которые по отношению к нему могут быть выполнены) или в превращенной форме (как знак языка или знак в любой другой знаковой системе). Поэтому деятельностный подход в психологии неизбежно является подходом семиотическим (знаковым).

 

Психотерапия как знаковая деятельность

Существуют различные определения психотерапии и разные трактовки сущности психотерапевтического процесса. В частности, под психотерапией можно понимать особое воздействие на психику (а через психику – на организм человека), осуществляемое «психологическими» средствами (вербальными и невербальными). Однако такое понимание объекта и средств воздействия неприемлемо для научных направлений, «элиминирующих» психику (внутреннее, субъективное) из сферы рассмотрения (рефлексология, классический бихевиоризм, оперантный бихевиоризм). В этом случае предпочитают говорить об условно-рефлекторной терапии, научении, коррекции поведения. Психотерапию можно определять как «лечение информацией» [21, с. 199]. Этот подход, хотя бы внешне, сглаживает противоречие между подходами, ориентированными на поведение, и подходами, ориентированными на внутренний, субъективный мир человека, поскольку в качестве информации можно трактовать и раздражитель-стимул, и речевое сообщение, и различные виды знаков. Однако противоречие не снимается полностью, и термин «информация» в силу его многозначности оказывается избыточным.

В данной работе мы будем придерживаться понимания психотерапии как совместной деятельности терапевта и клиента и как воздействия на сознание человека в терапевтических целях. Учитывая роль механизмов знакового опосредования в функционировании сознания, психотерапию можно рассматривать как вид знаковой деятельности. Анализу семиотической составляющей психотерапевтического процесса посвящен целый ряд работ, начиная, по-видимому, с книги М. Бахтина (В.Н. Волошинова) «Фрейдизм». Современные исследователи обосновывают тезис об обязательной семиотической составляющей любого психотерапевтического процесса, обеспечивающей вклад в его эффективность [25].

Любая сознательная деятельность является деятельностью знаковой, т.е. задействует механизмы знакового опосредствования. Это положение можно обосновать как минимум тем, что предмет, с которым действует человек, всегда дан ему в означенной форме, в форме предметного значения (предмет для человека выступает как знак самого себя). Это положение также обосновывается и самой функцией знаков в человеческой деятельности – прежде всего функцией ее контроля и организации. Но сознательная деятельность не сводится только к знаковой, ибо ее предметом исходно не является сам знак. В той мере, в какой психотерапия является сознательной деятельностью, она также связана с механизмами знакового опосредствования.

Однако психотерапию можно рассматривать как особенный вид знаковой деятельности, обладающий своей качественной спецификой. По сути, психотерапия есть деятельность, направленная на перестройку сознания человека, на перестройку не только системы значений, составляющих структуру сознания, но и самих механизмов означивания, определяющих динамику или жизнь сознания. Разумеется, в разных видах психотерапии эта ее специфика проявляется по-разному: где-то она очевидна, где-то она практически скрыта от исследовательского взгляда. Для примера можно рассмотреть прием рефрейминга или реструктурирования, используемый в эриксоновском гипнозе, НЛП, стратегической терапии. Человек обладает каким-либо качеством, от которого в данной жизненной ситуации страдает, однако выясняется, что в каких-либо других ситуациях оно могло бы, напротив, послужить ему во благо (контекстный рефрейминг); мы страдаем от крушения надежды, а потом обнаруживаем, что нам «не очень-то и хотелось» иметь то, что мы потеряли, что виноград (как в басне) вовсе не такой привлекательный, каким казался (смысловой рефрейминг). В этих случаях человек, фактически, реструктурирует форму своего взгляда на мир или на самого себя. Несколько сложнее обстоят дела в психоанализе, семиотическая подоплека которого была раскрыта благодаря М.М. Бахтину (В.Н. Волошинову) и в особенности Ж. Лакану. Терапевт, как иногда говорят, занимается «именованием бессознательного», он стремится переозначить симптомы (например, раскрыть смысл конверсионного паралича) или же вообще сконструировать для клиента (и вместе с ним) новую систему значений, которая не только оформит болезненную симптоматику, но и трансформирует ее. И даже в самых «невербальных» практиках, таких как телесно-ориентированная терапия, задействуются механизмы знакового опосредствования, ибо само тело, телесные ощущения могут быть даны человеку (представлены его сознанию) исключительно в знаковой форме.

 

Мифологические аспекты психотерапии

Процесс психотерапии подвержен влиянию целого ряда факторов, включающих особенности и стиль мышления терапевта и клиента, их системы ожиданий, а также мифы, сформированные в их сознании и формирующиеся в ходе терапии. Мы понимаем миф как устойчивую систему знаний/ожиданий, которая не может стать объектом сознания в тот момент, когда выступает в качестве его средства [13].

Можно утверждать, что процесс психотерапии практически всегда ритуализован и мифологизирован, и в этом смысле психотерапия близка к различным традиционным методикам лечебного воздействия (вспомним известное сопоставление психотерапии с магией [1]). Методики психотерапии часто производят впечатление ритуалов, что позволяет сопоставлять архаические формы лечения (такие как камлания шамана, ритуальная лечебная практика примитивных земледельцев, знахарская заговорная терапия) и современные способы психотерапевтического воздействия [2; 4; 6; 24].

На психотерапию можно смотреть не только как на особый вид ритуальной практики, но и как на способ функционирования и трансляции определённого мифа. Знаменитые психотерапевты всегда окружены ореолом мифа, который закономерным образом увеличивает эффективность их работы (высокая стоимость лечения, длинный лист ожидания, информация об уникальных случаях исцеления — всё это не только содействует отбору определённой категории клиентов, «удобных» именно для данного терапевта, но и создаёт установку на излечение, которая будет действовать в дополнение к самим процедурам и техникам, применяемым в ходе психотерапии).

В то же время психотерапия в целом направлена на достижение клиентом более зрелого, более объективного взгляда на мир. В этом заключается глубинная двойственность психотерапевтической практики: она одновременно является мифологизацией и демифологизацией, она создает и поддерживает терапевтический миф (как систему ожиданий и убеждений клиента, хотя бы отчасти недоступную для его рефлексии), но разрушает дисфункциональные убеждения и установки, развенчивает повседневные «мифы» клиента.

Парадокс состоит в том, что, хотя понимание клиентом сути процесса может в отдельных случаях как способствовать, так и препятствовать достижению эффекта терапии, даже разрушение мифа может выступить как способ поддержания его жизни и трансляции его на новом уровне. При работе в основном на вербально-логическом уровне (интерпретации в психоанализе, разрушение дисфункциональных установок в когнитивной терапии) клиент постепенно усваивает и некоторую систему знаний, т.е. раскрытие сути процесса не разрушает, а формирует и поддерживает терапевтический миф. При работе в основном на бессознательном уровне (например, при гипносуггестивной терапии) на этом же уровне транслируется и миф, и раскрытие сути процесса (объяснение клиенту механизма воздействия способно этот миф разрушить — однако в некоторых случаях рассказ клиенту об этапах погружения в транс сам оказывается успешным способом наведения транса). Таким образом, психотерапию можно рассматривать как сложный процесс работы с сознанием и мышлением человека, учитывающий его мифы и установки.

 

Теоретико-методологические основы построения теории психотерапевтического общения

Рассмотрим ряд современных теорий, на основе которых может быть сформирована теория психотерапевтического общения.

1. Теория речевой деятельности. Как уже отмечено, современная психотерапия не обладает и, по существу, не может обладать универсальной методологической базой: различные направления психотерапии основываются на разных, порой противоречащих друг другу теоретико-методологических предпосылках. Общепсихологическая теория деятельности, сформировавшаяся в отечественной психологии, оказалась мало востребованной в отечественной психотерапии, ориентировавшейся в большей степени на достижениях медицины (теория высшей нервной деятельности и др.). Одной из «дочерних» теорий общепсихологической теории деятельности является теория речевой деятельности, разработанная в Московской психолингвистической школе [17].

Данная школа сформировалась во второй половине XX века усилиями ряда ученых (А.А. Леонтьев, Е.Ф. Тарасов, Ю.А. Сорокин, Н.В. Уфимцева и др.), предпринявших попытку описать механизмы порождения и восприятия высказывания (путь «от мысли к слову») с позиций деятельностного подхода. Также были сформулированы теория речевого общения и теория языкового сознания как конкретизации теории речевой деятельности в области феноменов коммуникации и сознания общающихся личностей. Эти теоретические разработки явились альтернативой по отношению к западным направлениям в психолингвистике, включая теорию порождающей грамматики Н. Хомского и теории, основанные на информационной метафоре. В соответствии с этим, психотерапия, основанная на теории речевой деятельности, может быть альтернативой по отношению к таким направлениям психотерапии, как НЛП (которое в основном опиралось на лингвистику Хомского).

Предметом психолингвистики, с точки зрения Московской психолингвистической школы, выступает речевая деятельность в ее отношении к личности, с одной стороны, и к языку (как главной «образующей» сознания), с другой [15]. При этом личность рассматривается как носитель социальных отношений, а речь – не как передача информации, а как особая деятельность, направленная и на себя, и на партнера по общению и вызывающая изменения в сознании и поведении общающихся людей.

В рамках данного подхода психотерапия может рассматриваться как совместная деятельность терапевта и клиента, опосредуемая речевыми и неречевыми средствами и призванная изменить сознание и поведение клиента. Теория речевой деятельности предоставляет разнообразные средства, позволяющие описывать и моделировать процессы взаимодействия терапевта и клиента, начиная от формирования мотивации, производства и восприятия сообщений и заканчивая механизмами воздействия на сознание. Данный подход позволяет соотносить механизмы оречевления с механизмами осознания и рассматривать психотерапию как работу с системой предметных значений, а кроме того, описывать содержания сознания участников психотерапевтического процесса и анализировать психотерапевтические «мифы».

Ориентация на теорию речевой деятельности в противовес ориентации на другие модели порождения высказывания (в первую очередь – на порождающую грамматику) способствует отказу от абсолютизации роли речи в терапевтическом процессе и преодолению «пропасти» между семантикой и синтаксисом (речевые действия отвечают неречевому мотиву). Важно понимать, что психотерапия не сводится исключительно к речевому воздействию терапевта на клиента, не исчерпывается им.

2. Теория речевого общения. Теория речевого общения, сформулированная в Московской школе психолингвистики, исходит из постулата о том, что общение развертывается ради организации совместной деятельности. Общение предстает как процесс решения двух групп задач – задач по организации самого общения и задач по организации совместной деятельности. К задачам по организации общения относятся: привлечение внимания собеседника, удержание его внимания, ориентирование собеседника в себе, установка соотношения социальных статусов коммуникантов, создание атмосферы общения. К задачам по организации совместной деятельности, решаемым в ходе общения, относятся: актуализация или формирование потребности у собеседника, предложение предмета-мотива, который может удовлетворить данную потребность, указание на деятельность, реализация которой приведет к овладению предметом-мотивом [23].

Мы полагаем, что перечень задач, решаемых коммуникантом в ходе организации общения, касается гипотетической идеальной ситуации общения, в которой коммуникант заранее знает собственные мотивы, в коих и ориентирует своего собеседника. В реальности всё несколько сложнее. Начиная общение, человек отнюдь не всегда знает, чего хочет от самого себя и от партнера по общению. Поэтому данную группу задач следует дополнить задачей на ориентацию коммуниканта в самом себе. Лишь в ходе общения и уже организованной совместной деятельности чаще всего мы только и начинаем понимать, что нам на самом деле нужно, каковы наши потребности, хотим ли мы делать то, что делаем, хотим ли общаться с данным человеком или нет и т.д. Иногда мы только от другого человека узнаем о своих собственных качествах, намерениях или идеях. Переходя в этих рассуждениях на философский уровень, следует сказать, что человек обретает себя, свои потребности, ценности, мотивы исключительно в другом — в других людях, в социальной группе, в обществе в целом. Мы не приходим в общение из разных комнат: мы изначально находимся в общении, мы понимаем и обретаем себя друг в друге, у нас нет ничего «своего», которое существовало бы до того, как мы обратились к другому. Только в обращении к другому человек понимает себя и становится самим собой. Этот принципиальный момент очень четко прослеживается и в ситуации психотерапевтического общения.

Как мы покажем в дальнейшем, разделение решаемых в ходе общения задач на задачи по организации общения и задачи по организации совместной деятельности не всегда оправданно. В случае психотерапии эти задачи в основном совпадают. Можно также утверждать, что общение в психотерапии способствует формированию определенного психологического состояния человека (клиента), не обязательно выступая при этом как способ организации «отдельной» от общения предметной деятельности. Это справедливо в отношении не только психотерапевтического, но и профессионального общения: «…глубокий психолингвистический анализ позволяет утверждать, что речевая деятельность, функционирующая в условиях совместной профессиональной деятельности, может иметь собственную цель – формирование определенного психологического состояния партнера» [16].

3. Дискурс-анализ. Дискурс-анализ – неоднородное направление современных исследований [3; 11; 12; 14; 18; 19; 20; 22]. В рамках данного направления предпринимались попытки исследования психотерапевтического дискурса и дискурса психологического консультирования. В частности, предложена модель интенциональной структуры консультационного дискурса [14]. Показано, что в ситуации психологического консультирования главным референциальным объектом высказываний клиента является он сам. Соответственно, главная интенция клиента – это интенция самопрезентации (которая в ходе психологической работы должна уступать место интенции саморазвития). Составляющими данной интенции являются направленность клиента на себя (характеризация) и направленность на психолога (воздействие). Клиент характеризует себя как человека, имеющего психологические проблемы и болезненные переживания, а также как личность, обладающую социально одобряемыми качествами. В менее открытой форме выражаются интенции самообвинения и самооправдания клиента. Направленность на психолога включает две интенции – получить помощь и не уронить себя в глазах собеседника. Как полагает Т.А. Кубрак, именно направленность на психолога определяет интенциональное состояние клиента, придавая направленности на себя конкретный характер [12, с. 128-129].

Помимо «Я» клиента, референциальными объектами его высказываний выступают другие люди, внешние обстоятельства, а также его психологические проблемы или болезненные состояния. По отношению к данным объектам также выявляются различные основные интенции (обвинение, атрибуция, принятие, непринятие) [12, с. 31].

Представленный в данной модели подход, как нетрудно увидеть, фокусируется на личности клиента (пациента). Хотя Т.А. Кубрак рассматривает дискурс психологического консультирования как совокупность высказываний, продуцируемых в «диалогической» коммуникативной ситуации («психолог – клиент»), она описывает высказывания клиента как высказывания личности, имеющей ряд интенций, направленных на референциальные объекты. Здесь выявляется возможное методологическое ограничение данного подхода к анализу дискурса. Дело в том, что первые фундаментальные исследования в области дискурс-анализа проводились в основном в рамках постструктуралистской парадигмы субъективности, в основу которой был положен принцип децентрации субъекта. Говорящий субъект, с этой точки зрения, – это не индивид, а как минимум двое собеседников [7]; высказывания продуцируются не столько самим говорящим, сколько ситуацией говорения, в которой позиции говорящих детерминированы языком, культурой, историей и бессознательным [22]. Концепция дискурса, «пронизанного» бессознательным, основывается на концепции субъекта, «который является не однородной сущностью, внешней по отношению к речевой деятельности, но комплексной структурой, порождаемой ею: субъект децентрализован, разделен — неважно, какой термин мы употребим, лишь бы подчеркнуть структурный, конституирующий характер этой разделенности и исключить мысль о том, что раздвоение, или разделенность субъекта — всего лишь следствие его столкновения с внешним миром, ибо такую разделенность можно было бы попытаться преодолеть в ходе работы по восстановлению единства личности» [18, с. 81]. Не углубляясь в проблематику философии дискурса, отметим, что здесь подчеркивается принципиальная невозможность признать индивида источником смысла «его» высказываний.

В общепсихологической теории деятельности децентрация субъекта преодолевается путем введения понятия «личность». Личность не тождественна индивиду; личность – это «момент деятельности» и «ансамбль социальных отношений». Это означает, что личности не «вступают» в общение и социальные отношения тогда, когда почувствуют в этом потребность, а изначально погружены в общение, ибо являются носителями системы социальных отношений в интериоризованной форме. Таким образом, хотя деятельностный подход к общению акцентирует внимание на личности говорящего, этот подход по существу является интерперсональным, диалогическим, а не индивидуалистическим.

Отказ от индивидуалистического подхода к общению демонстрируют и некоторые современные направления психоанализа, смещающие фокус рассмотрения процессов, происходящих в терапевтической ситуации, с личности пациента на взаимодействие пары «пациент – терапевт» [11, с. 350]. «До сих пор в фокусе рассмотрения наиболее распространенных и эффективных методов анализа процессов, происходящих в ходе общения пациента и психотерапевта в психотерапевтической ситуации, находится личность пациента. Однако современный взгляд на терапевтическую ситуацию как интерперсональный процесс заставляет переместить этот фокус на взаимодействие пары “пациент – терапевт” и ставит перед исследователями новые задачи» [11, с. 352]. Клиент (пациент) и терапевт не «входят» в терапевтическую ситуацию, чтобы «производить» в ней свои высказывания, а, являясь участниками этой ситуации, произносят то, что детерминируется ею, не всегда будучи способными отдать себе отчет в том, каков подлинный источник смысла их высказываний.

4. Теория коммуникации школы Пало Альто. Для работ Г. Бейтсона и его последователей (П. Вацлавик, Э. Холл, М.С. Палаццоли и др.) характерен перенос фокуса внимания с индивида на систему отношений, которая детерминирует его поведение и его коммуникацию. Школа Пало Альто известна исследованиями различных форм и уровней коммуникации, описанием феномена «double bind» и парадоксальной коммуникации в семьях с психической патологией, а также обоснованием системного подхода в семейной психотерапии. Представителями школы Пало Альто сформулированы пять аксиом коммуникации [8]:

а) Нельзя не коммуницировать (любое поведение является коммуникацией).

б) Любой акт коммуникации включает аспект содержания (собственно коммуникацию) и отношения (метакоммуникацию).

в) Природа человеческих отношений зависит от пунктуации коммуникационных последовательностей между коммуникантами.

г) Коммуникация может быть как «цифровой», так и «аналоговой». У цифрового языка развит синтаксис, но недостает семантики; у аналогового – наоборот.

д) Все коммуникации или симметричны, или комплементарны, в зависимости от того, основаны они на сходстве или различии. Симметричная коммуникация основана на равенстве сил и стилей поведения, при комплементарной коммуникации неравные силы и паттерны поведения дополняют друг друга.

Для построения теории психотерапевтического общения существенное значение имеет представление коммуникации как двухуровневого процесса (различение коммуникации и метакоммуникации). Характерные для невротических отношений парадоксы коммуникации, связанные с трансляцией взаимоисключающих посланий на разных уровнях, являются компонентом скрытых механизмов поддержания невроза. Такие парадоксы обычно выявляются и в коммуникации между клиентом и терапевтом. Одной из возможных форм их разрушения являются парадоксальные предписания [6]. Часто основой невроза является скрытый запрет на метакоммуникацию, в наиболее общем виде проявляющийся в неспособности клиента не только обсуждать собственные проблемы или свои отношения с другими людьми, но даже выражать и вербализовать собственные эмоции (алекситимия). В этих случаях затруднена и психотерапия как метакоммуникация; обучение клиента метакоммуникации оказывается при этом одной из главных задач психотерапии.

 

Ключевые характеристики психотерапевтического общения

Если исходить из основных положений теории речевого общения, можно представить общение в психотерапии как процесс, направленный на решение двух групп задач – задач по организации общения и задач по организации совместной деятельности. Безусловно, эти задачи могут быть выделены и описаны. Однако психотерапия как общение и деятельность обладает специфическими характеристиками. Конечно, на уровне первичной консультации задачи по организации общения и задачи по организации деятельности могут быть разграничены. Происходит знакомство терапевта и клиента, клиент формулирует (хотя не всегда) свою проблему и свой запрос, терапевт рассказывает (тоже не всегда) о возможных путях решения проблемы. Устанавливаются правила сеттинга, формируется терапевтическая ситуация. Но уже здесь разграничение двух указанных групп задач оказывается весьма условным (например, часто формулировка клиентом проблемы – это уже существенный шаг к ее решению). Организация психотерапевтического общения оказывается в то же время и организацией совместной деятельности. Кроме того, терапевт и клиент отнюдь не всегда четко понимают потребности, которые в ходе психотерапии нужно удовлетворить, а также не всегда представляют, что именно требуется для их удовлетворения.

Учитывая сказанное, можно выделить ряд существенных характеристик психотерапевтического общения.

Во-первых, психотерапевтическое общение по существу – это и есть психотерапевтическая деятельность. Круг задач, которые можно в этом процессе отнести только к общению (или только к деятельности), достаточно мал: задачи психотерапевтического общения и психотерапии как деятельности в целом совпадают.

Психотерапевт и клиент находятся в особой (терапевтической) ситуации, которая: а) должна быть организована определенным образом (путем установления правил сеттинга), б) может в той или иной мере трансформироваться по ходу сессии и от сессии к сессии, в) является по существу терапевтической.

Как в больнице лечебную функцию выполняют не только лечебные мероприятия, но и «стены» (обстановка, режим), так и в ходе психотерапии существенную роль играет организация терапевтического процесса, особым образом созданная динамическая ситуация терапии. Еще раз подчеркнем: она организуется отнюдь не только для того, чтобы «потом» клиент и терапевт совместными усилиями начали решать какие-то задачи. Ее организация – это уже существенный компонент самой терапии.

Многие проблемы клиента дают о себе знать уже на этом условно выделяемом этапе работы. Например, клиенту трудно принять определенные правила поведения и следовать им. Он может испытывать трудности в общении – соответственно, они проявятся и в общении с терапевтом, в формулировке проблемы и запроса, в ходе психотерапевтической беседы. Вскрытие подобных проблем и их возможная коррекция – это, конечно, не просто организация общения, но и решение основной задачи психотерапии как деятельности. Психотерапевту часто для этого не нужно применять никаких специальных методик: задача решается на уровне общения, подчас даже интуитивно, ибо терапевт сам не всегда рефлексирует происходящее; его спокойствие и уверенность, его манера общаться, его «правильные» слова или вопросы оказывают терапевтическое воздействие, хотя никакой «видимой» деятельности при этом может не происходить. Терапевт может вообще ничего не делать и задумчиво смотреть в окно, но с клиентом в этот момент что-то произойдет. В идеале психотерапия продолжает «работать» тогда, когда она давно закончена.

Здесь мы, с одной стороны, демифологизируем распространенный взгляд на психотерапию как на технологию (техники, конечно, существуют, но к ним всё не сводится), а с другой стороны – демистифицируем процесс психотерапии: говоря о влиянии на клиента (и терапевта) особым образом созданной ситуации, мы хотим подчеркнуть, что эффекты терапевтической ситуации имеют вполне объяснимые психологические механизмы.

Вторая ключевая характеристика психотерапевтического общения связана со спецификой отношений между терапевтом и клиентом. Психотерапевт для клиента – это не просто партнер по общению, не просто «другой», но и (по преимуществу) овнешненный элемент механизма сознания клиента, механизма осознания им самого себя, мира и других людей. Психотерапевт является для клиента внутренним «другим», воспринимаемым вовне, т.е. объективированной частью личности самого клиента, который учится общаться с собой (и с другими), получив посредника в лице терапевта. Если осознание, по Л.С. Выготскому, – это общение с самим собой (как с «другим») по поводу внутренней действительности, то терапевт, вставая на место внутреннего «другого», способствует формированию механизма сознания, механизма понимания человеком себя и других, т.е. того самого механизма, который у клиента по каким-то причинам оказался не сформирован или сформирован с «ошибками». В ходе психотерапии, таким образом, происходит временная экстериоризация фигуры «другого», призванная скорректировать ошибки процесса интериоризации.

Третья характеристика психотерапевтического общения – его многоуровневость. Хотя любое общение является многоуровневым процессом, общение в психотерапии предполагает понимание отношений между разными уровнями по крайней мере со стороны терапевта, возможность привлечения разных уровней общения в терапевтических целях.

Обычно различают общение сознательное и бессознательное, вербальное и невербальное, формальное и неформальное и т.д. Такие формы общения могут быть представлены как разные его уровни, выявляемые на основе того или иного критерия. Можно также говорить о разных степенях (уровнях) личностной вовлеченности коммуникантов в общение (или их заинтересованности). Можно различать «поверхностный» и «глубинный» уровни общения в зависимости от полноты охвата (раскрытия) предмета общения.

Однако принципиальное значение при анализе психотерапевтического общения имеет отмеченное выше различие между коммуникацией и метакоммуникацией. Именно метакоммуникация, т.е. общение по поводу общения, является проблемным пунктом в психологии большей части клиентов. Метакоммуникация часто нарушена, когда клиент находится в невротических, проблемных отношениях с другими людьми и с самим собой. Запрет на метакоммуникацию – ключевая черта невротических семей и коллективов с проблемными типами взаимодействия. Человек с трудностями метакоммуникации может быть неспособен осознать и сформулировать свои проблемы, выражать эмоции, отстаивать личностные границы; он может не осознавать болезненности своих отношений с другими людьми в силу скрытого (неосознаваемого) запрета. Заметим, что, если бы запрет на метакоммуникацию (например, на обсуждение взаимоотношений и общения в семье) был артикулированным, т.е. формулировался в явной форме, то он сам оказался бы особой формой метакоммуникации. Это тоже возможно: например, члены семьи отказываются от обсуждения каких-то вещей, обрывают друг друга на полуслове («Ну хватит уже», «Не будем о грустном» и т.п.). В подобных ситуациях метакоммуникация есть, но она сводится к отрицанию самой себя. Это один из видов парадоксальной коммуникации, подпитывающей невротические установки ее участников.

Психотерапевтическое общение разворачивается и на уровне коммуникации, и на уровне метакоммуникации; клиент в ходе такого общения обретает навыки метакоммуникации, позволяющие ему выходить из невротических порочных кругов в общении с собой и с другими.

Четвертая характеристика психотерапевтического общения связана с тем, как в ходе общения терапевта и клиента трансформируется мотивационная сфера клиента, формируются и осознаются мотивы, а также формируются смыслы. Психотерапевтическое общение – это порождение смыслов. Порождающая функция психотерапии четко прослеживается в сократовском диалоге – одном из главных методов ведения психотерапевтической беседы. Этот вид диалога способствует рождению в сознании клиента новых знаний и смыслов, пониманию им самого себя.

Несмотря на видимую направленность на результат (выявление «истины-для-человека»), наибольшую ценность в данном методе имеет сам процесс его применения. Существенное положение современной психотерапии заключается в том, что во взаимодействии между терапевтом и клиентом важно не столько содержание (например, обсуждение определенных фактов и проблемных аспектов опыта клиента, применение конкретных техник и ведение протоколов психотерапевтом, выполнение домашних заданий), сколько процесс, т.е. то, что происходит здесь-и-сейчас (в актуальной коммуникативной ситуации). Часто процесс имеет большее значение, чем содержание [9].

Метод сократовского диалога органично встраивается в разные направления психотерапии, несмотря на существенные различия в их методологической основе (он применяется в рациональной психотерапии, когнитивно-поведенческой психотерапии, экзистенциально-феноменологической психотерапии и др.). Тремя базовыми шагами сократовского диалога являются: 1) Согласие – присоединение к позиции клиента, что создает более благоприятный терапевтический микроклимат; 2) Сомнение – постановка таких открытых вопросов, размышление над которыми могли бы пошатнуть уверенность клиента в его предыдущем убеждении; 3) Аргументация – развитие новых линий мышления, способствующих избавлению клиента от шаблонных, устоявшихся и слабо рефлексируемых представлений и стимулирующих поиск новых ответов у себя самого. Клиент в ходе подобной работы учится рефлексии и формирует более широкий, объективный взгляд на себя, окружающий мир, свои проблемы. Здесь важно не столько то, к рождению какой истины в конце концов придет клиент, а то, чему он научится в ходе ее поиска.

Как известно, сам Сократ называл свой метод ведения беседы майевтикой, т.е. сравнивал его с искусством родовспоможения. Подчеркнем еще раз, что ни клиент, ни терапевт чаще всего изначально не знают, к чему они придут: вопреки распространенным заблуждениям, у терапевта обычно нет заранее припасенных готовых ответов на вопросы клиента, а у клиента – нет заранее припасенных готовых вопросов. Здесь мы возвращаемся к фундаментальному положению неклассической парадигмы коммуникации, восходящему к идеям В. фон Гумбольдта, А.А. Потебни, Э. Кассирера, Л.С. Выготского и других ученых, убедительно показавших, что человек не «приходит» в коммуникацию с «готовым» содержанием, коим он стремится поделиться с другими, а, напротив, лишь в ходе коммуникации человек обретает то, что кажется ему его личным достоянием. Человек понимает себя лишь обращаясь к другому человеку (а также к себе как к другому).

Пятая характеристика психотерапевтического общения – это пролиферация смыслов. Обсуждение какой-либо локальной проблемы обычно оборачивается осмыслением целого пласта сходных по своему происхождению проблем (каскадная реакция порождения смыслов). Проблема может быть включена в более широкий контекст или рассмотрена с разных позиций (рефрейминг); проблема также может быть оторвана от привычного контекста, деконструирована (дефрейминг). Работа психотерапевта – это всегда работа со смысловым полем клиента (а лучше сказать – работа в общем с клиентом смысловом поле). Изменения в каком-либо участке этого смыслового поля влекут за собой перестройку на уровне смыслового поля в целом, как новый мазок на холсте вызывает изменение всей картины.

 

Заключение

В данной работе мы описали ряд ключевых характеристик психотерапевтического общения и рассмотрели основные научные концепции общения (коммуникации), на основе которых может быть построена теория общения в психотерапии. Мы показали, что психотерапевтическое общение в наиболее яркой форме демонстрирует сущность общения как такового, заключающуюся в прояснении человеком не только для другого, но также и для самого себя своих мотивов, смыслов, знаний. Только в обращении к другому человек может понять самого себя.

Коммуникативная модель естественного вербального процесса основывается на перенесении фокуса исследования с языка и его единиц на коммуникативные действия, за которыми закрепляется функция смыслообразования [10]. Мы полагаем, что психотерапевтическое общение демонстрирует «погруженность» речи в ситуацию взаимодействия (терапевта и клиента), и именно такая ситуация (мы выше называли ее терапевтической) детерминирует смыслопорождение. Смыслы, действительно, порождаются не «словами», но во многом даже и не коммуникативными действиями, а совокупной коммуникативной ситуацией.

Пять характеристик психотерапевтического общения таковы: 1) совпадение основных задач психотерапии как общения и психотерапии как деятельности (психотерапевтическое общение по существу – это и есть психотерапевтическая деятельность); 2) экстериоризация фигуры «другого» (психотерапевт для клиента является внутренним «другим», воспринимаемым вовне); 3) существование в общении разных уровней, в т.ч. уровня содержания (коммуникации) и отношения (метакоммуникации); 4) порождающий характер психотерапевтического общения в отношении мотивов, смыслов и знаний клиента (а также терапевта) и связанный с этим приоритет процесса над содержанием; 5) пролиферация смыслов (каскадный характер процесса смыслопорождения). Эти характеристики являются ключевыми практически для любой формы общения в психотерапии.

 

Литература

1. Bandler R., Grinder J. The structure of magic. Vol. 1. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1975. & Vol. 2. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1975.
2. Fuller Torrey E. Witchdoctors and psychiatrists: Te common roots of psychotherapy and its future. New York: Harper & Row, 1986.
3. Jorgensen M.W., Phillips L.J. Discourse Analysis as Theory and Method. London: SAGE Publications Ltd., 2002.
4. Krippner S. Shamans as healers, counselors and psychotherapists // International journal of transpersonal studies. № 31(2). Pp. 72-79.
5. Lawrence R.M. Primitive psycho-therapy and quackery. – Boston and New York: Houghton Mifflin, 1910.
6. Palazzoli M.S., Boscolo L., Burt E.V., Cecchin G., Prata G. Paradox and Counterparadox: A New Model in the Therapy of the Family in Schizophrenic Transaction. Lanham: Rowman & Littlefield Publishers, 2004.
7. Ricœur P. Soi-même comme un autre. Paris: Le Seuil, 1990.
8. Watzlawick P., Beavin J.B., Jackson D.D. Pragmatics of human communication: A study of interactional patterns, pathologies and paradoxes. New York: Norton, 1967.
9. Worden M. Family therapy basics. 3rd ed. Brooks/Cole publishing company, 2003.
10. Вдовиченко А.В. «Разработка коммуникативной модели вербального процесса в условиях кризиса языковой модели»: проект, смыслообразование, общение // Вопросы психолингвистики. 2017. № 2 (32). С. 50-61.
11. Гордиенко В.А. Подходы к дискурсивному анализу психотерапевтической ситуации // Ситуационная и личностная детерминация дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой, И.А. Зачесовой. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. С. 338-353.
12. Дискурс в современном мире: Психологические исследования / Под ред. Н.Д. Павловой и И.А. Зачесовой. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2011. 368 с.
13. Журавлев И.В. Мифологические аспекты профессионального общения // Организационная психолингвистика [Электронный ресурс] : электрон. науч. журнал / гл. ред. С.В. Мыскин. – Вып. № 1 (1). – Электрон, текстовые дан. (3,3 MB). – М.: ООО «Агентство социально-гуманитарных технологий», 2018. – 1 электрон. опт. диск (CD-ROM). С. 54-71.
14. Кубрак Т.А. Интенция самопрезентации субъекта в различных видах дискурса // Ситуационная и личностная детерминация дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой, И.А. Зачесовой. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. С. 185-204.
15. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997. 287 с.
16. Мыскин С.В. Психологический анализ общения в совместной профессиональной деятельности // Психология, образование: актуальные и приоритетные направления исследований. Материалы международной научно-практической конференции студентов, магистрантов, аспирантов, молодых ученых и их наставников. Тверь: Тверской гос. ун-т, 2019. С. 25-29.
17. Основы теории речевой деятельности / Под ред. А.А. Леонтьева. М.: Наука, 1974.
18. Отье-Ревю Ж. Явная и конститутивная неоднородность: к проблеме другого в дискурсе // Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. С. 54-94.
19. Пешё М. Прописные истины. Лингвистика, семантика, философия // Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. С. 225-290.
20. Психология дискурса: проблемы детерминации, воздействия, безопасности / Под ред. А.Л. Журавлева, Н.Д. Павловой, И.А. Зачесовой. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2016. 315 с.
21. Свядощ А.М. Неврозы. М.: Медицина, 1982.
22. Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. С. 12-53.
23. Тарасов Е.Ф. Онтологические предпосылки теории речевого общения // Вопросы психолингвистики. 2017. №2 (32). С. 160-167.
24. Тукаев Р.Д. Психотерапия: теории, структуры, механизмы. – М.: ООО «Медицинское информационное агентство», 2007.
25. Тхостов А.Ш. Психотерапевт и его магия // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2006. Т.3. №1. С. 103-109. 

 

 

References

1. Bandler R., Grinder J. The structure of magic. Vol. 1. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1975. & Vol. 2. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1975.
2. Fuller Torrey E. Witchdoctors and psychiatrists: Te common roots of psychotherapy and its future. New York: Harper & Row, 1986.
3. Jorgensen M.W., Phillips L.J. Discourse Analysis as Theory and Method. London: SAGE Publications Ltd., 2002.
4. Krippner S. Shamans as healers, counselors and psychotherapists // International journal of transpersonal studies. 2012. № 31(2). Pp. 72-79.
5. Lawrence R.M. Primitive psycho-therapy and quackery. – Boston and New York: Houghton Mifflin, 1910.
6. Palazzoli M.S., Boscolo L., Burt E.V., Cecchin G., Prata G. Paradox and Counterparadox: A New Model in the Therapy of the Family in Schizophrenic Transaction. Lanham: Rowman & Littlefield Publishers, 2004.
7. Ricœur P. Soi-même comme un autre. Paris: Le Seuil, 1990.
8. Watzlawick P., Beavin J.B., Jackson D.D. Pragmatics of human communication: A study of interactional patterns, pathologies and paradoxes. New York: Norton, 1967.
9. Worden M. Family therapy basics. 3rd ed. Brooks/Cole publishing company, 2003.
10. Vdovichenko A.V. «Razrabotka kommunikativnoj modeli verbal’nogo processa v uslovijah krizisa jazykovoj modeli»: proekt, smysloobrazovanie, obshhenie [“Development of the communicative model of verbal process in the conditions of the crisis of the language model”: project, sense-production, communication] // Voprosy` psixolingvistiki. 2017. № 2 (32). S. 50-61.
11. Gordienko V.A. Podxody` k diskursivnomu analizu psixoterapevticheskoj situacii [Approaches to discourse-analysis of psychotherapeutic situation] // Situacionnaya i lichnostnaya determinaciya diskursa / Pod red. N.D. Pavlovoj, I.A. Zachesovoj. M.: Izd-vo «Institut psixologii RAN», 2007. S. 338-353.
12. Diskurs v sovremennom mire: Psixologicheskie issledovaniya [Discourse in modern world: psychological studies] / Pod red. N.D. Pavlovoj i I.A. Zachesovoj. M.: Izd-vo «Institut psixologii RAN», 2011. 368 s.
13. Zhuravlev I.V. Mifologicheskie aspekty` professional`nogo obshheniya [Mythological aspects of professional communication] // Organizacionnaya psixolingvistika [E`lektronny`j resurs] : e`lektron. nauch. zhurnal / gl. red. S.V. My`skin. – Vy`p. № 1 (1). – E`lektron, tekstovy`e dan. (3,3 MB). – M.: OOO «Agentstvo social`no-gumanitarny`x texnologij», 2018. – 1 e`lektron. opt. disk (CD-ROM). S. 54-71.
14. Kubrak T.A. Intenciya samoprezentacii sub«ekta v razlichny`x vidax diskursa [The subject’s selfpresentation intention in different forms of discourse] // Situacionnaya i lichnostnaya determinaciya diskursa / Pod red. N.D. Pavlovoj, I.A. Zachesovoj. M.: Izd-vo «Institut psixologii RAN», 2007. S. 185-204.
15. Leont`ev A.A. Osnovy` psixolingvistiki [Foundations of psycholinguistics]. M.: Smy`sl, 1997. 287 s.
16. My`skin S.V. Psixologicheskij analiz obshheniya v sovmestnoj professional`noj deyatel`nosti [Psychological analysis of communication in joint professional activity] // Psixologiya, obrazovanie: aktual`ny`e i prioritetny`e napravleniya issledovanij. Materialy` mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii studentov, magistrantov, aspirantov, molody`x ucheny`x i ix nastavnikov. Tver`: Tverskoj gos. un-t, 2019. S. 25-29.
17. Osnovy` teorii rechevoj deyatel`nosti [Foundations of the theory of speech activity] / Pod red. A.A. Leont`eva. M.: Nauka, 1974.
18. Autier-Revuz J. Javnaja i konstitutivnaja neodnorodnost’: k probleme drugogo v diskurse [Overt and constitutive heterogeneity: a problem of the other in discourse] // Kvadratura smy`sla: franczuzskaya shkola analiza diskursa. M.: OAO IG «Progress», 1999. S. 54-94.
19. Pecheaux M. Propisnye istiny. Lingvistika, semantika, filosofija [Copybook maxims: Linguistics, semantics, philosophy] // Kvadratura smy`sla: franczuzskaya shkola analiza diskursa. M.: OAO IG «Progress», 1999. S. 225-290.
20. Psixologiya diskursa: problemy` determinacii, vozdejstviya, bezopasnosti / Pod red. A.L. Zhuravleva, N.D. Pavlovoj, I.A. Zachesovoj. M.: Izd-vo «Institut psixologii RAN», 2016. 315 s.
21. Svyadoshh A.M. Nevrozy` [Neuroses]. M.: Medicina, 1982.
22. Seriot P. Kak chitajut teksty vo Francii [How they read texts in France] // Kvadratura smy`sla: franczuzskaya shkola analiza diskursa. M.: OAO IG «Progress», 1999. S. 12-53.
23. Tarasov E.F. Ontologicheskie predposy`lki teorii rechevogo obshheniya [Ontological background of the theory of speech communication] // Voprosy` psixolingvistiki. 2017. №2 (32). S. 160-167.
24. Tukaev R.D. Psixoterapiya: teorii, struktury`, mexanizmy` [Psychotherapy: theories, structures, mechanisms]. –: OOO «Medicinskoe informacionnoe agentstvo», 2007.
25. Txostov A.Sh. Psixoterapevt i ego magiya [Psychotherapist and his magic] // Psixologiya. Zhurnal Vy`sshej shkoly` e`konomiki. 2006. T.3. № S. 103-109.